Трон Принцессы

Он прислонился плечом к стене, выглядя болезненно скучающим. Я задавалась вопросом, могло ли что-нибудь в мире взволновать его. Он казался таким бессердечным, таким роботизированным. У этого человека не могло быть партнера. Никто не мог справиться с таким бесстрастным поведением.

— Что? — Я залаяла защищаясь.

Мое лицо было невыносимо горячим. Пот выступил у меня под мышками. Я была так тошнотворно близка к опасности, что у меня на языке взорвался металлический привкус унижения.

Он достал что-то из заднего кармана джинсов и поднял в воздух. Мой телефон. На экране появлялись сообщения и уведомления.

Батарея была настолько низкой, что линия была красной.

Ухмылка скользнула по его скульптурным губам.

— Прочитай договор, согласись с условиями, и ты можешь получить свой телефон обратно. Как тебе это?

Божественно.

Но это не меняло того факта, что я не могла…

Не без достаточного количества времени и ясной головы…

— Я не продаюсь, — сказала я отстраненно. — И я не буду читать твой дурацкий контракт.

— Ты хочешь играть? — Его улыбка стала шире, и она была такой подлой, такой полной яда, что я чувствовала ее костями. — Давай играть.

Он развернулся и ушел, оставив меня плакать в подушку.

Глупая, глупая Хэлли.

Спустя два часа и мысленный ободряющий разговор я набралась смелости, чтобы выйти из своей комнаты, спуститься по лестнице и отправиться на кухню. Я застала Рэнсома в мокрой от пота футболке и серых спортивных штанах, он готовил себе на моей плите омлет из яичного белка и шпината.

Его мускулы блестели. Каждый дюйм его тела был длинным и гибким. Мой взгляд задержался на его покрытых венами предплечьях. На очертаниях его пресса, просвечивающих сквозь тонкую ткань рубашки.

Его совершенство — такое острое, такое аппетитное — угнетало меня. Я знала, что, несмотря на его ужасный характер, он, вероятно, считался Божьим даром для женщин.

Что меня удивило, так это осознание того, что я понимала этих женщин. Я нашла его привлекательным. А я никогда не находила никого привлекательным.

Подтянув ноги к машине Nespresso, я налила себе чашку.

— Я тоже буду. — Рэнсом мастерски перевернул омлет.

— Я похожа на Старбакс? — Выдохнула я.

Он остановился с лопаточкой в руке, нахмурившись.

— Дорогая, переоцененная, с угодливой, постлиберальной системой убеждений. Раз уж ты об этом заговорила...

— Единственный напиток, которым я готова угостить тебя, — это яд. — Я стукнула чашкой о гранит, кофе расплескался повсюду.

— Плохие новости для твоего телефона, который в настоящее время все еще в целости, но я понимаю.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты тиран? — Я мог бы поклясться, что дым шел из моих ноздрей.

— Да, часто. К чему ты клонишь?

Он положил воздушный омлет на свою тарелку. Несмотря на его плоский хриплый тенор, я узнала в его лице что-то, чего раньше не замечал. Это было замешательство или, может быть, легкое удивление. У меня было ощущение, что этот парень не привык к тому, что люди противостоят ему. Я застала его врасплох. Он ожидал, что я приспособлюсь к своему новому положению после того, как он запер меня в комнате на целую ночь.

Признавая, что это была возможность, я изменила свой тон.

— Знаешь что? Отлично. — Я налила кофе во вторую чашку. Я украдкой, пока он не смотрел, сунула из-за его спины розовую гималайскую соль и щедро насыпала ему в чашку. Не менее пяти чайных ложек.

Я протянул ему чашку как раз в тот момент, когда он нес свой омлет на кухонный остров.

Он взгромоздился на табуретку и начал копаться.

— Контракт уже читала?

Я прислонилась к стойке, поднеся дымящийся кофе к носу.

— Неа.

— Это пятиминутное чтение.

— Еще больше времени, чем эта сучка готова потратить на тебя. — Я осмотрела свои ногти с красными кончиками, дав ему понять, что слышала его разговор с его деловым партнером.

Он сделал глоток кофе. Я внимательно наблюдала за ним. Сначала его глаза вспыхнули. Потом они встретили мои. Что-то зазвенело в них. Прикосновение тьмы.

Выплюнь , — подумала я отчаянно. Прояви слабость, черт возьми.

Он сглотнул. Мои колени подкосились.

Как он это сделал?

— Как твой кофе? — Я невинно хлопнула ресницами.

Он покачал головой, допивая остатки напитка, не вздрагивая.

— Немного безвкусный, но я и не ожидал от тебя ничего другого.

Я выдавила смешок.

— «Безвкусный» и я не знаем друг друга.

— Почему? Из-за твоей причудливой краски для волос и «дерзких» татуировок?

— Почему ты такой злой? — Я знала ответ. Почему люди были злыми вообще? Потому что они не были довольны своей жизнью.

В его случае, я бы не побоялась сказать родителям, чтобы он был со мной слишком суров.

— Потому что кто-то должен преподать тебе урок, и, к сожалению для нас обоих, этот кто-то — я.

Он осушил всю кофейную чашку. Хотя соли в нем было больше, чем в Мертвом море. С кем я здесь имела дело? Теперь я была не только в ужасе, но и беспокоилась, что он не совсем человек.

Быстро, прежде чем я успела струсить, я схватила свою чашку кофе и плюхнулась перед ним.

— Слушай, мне нужен мой телефон обратно. Это для работы.