Тропа колдунов

Голубоватые отблески разогнали тьму. Просторную залу словно озарили тысячи свечей, вспыхнувших под колпаками из толстого льда.

Действие дурмана кончилось. Дышать стало легче. Пробудился рассудок, прояснились мысли. Ожили и напряглись мышцы. Кожу щипал и покалывал бодрящий морозец.

Тимофей пошевелился. Осыпалась в пыль заиндевевшая пелена, обволакивавшая тело. Захрустел под доспехами мёрзлый ворс ковра. И вот ведь незадача — тяжёлый ковёр пристыл к железу, и отцепляться не желал ни в какую.

Тимофей глянул на князя. Угриму до победы оставалось всего ничего. Князь теснил бесермена к стене. Тот ещё пытался заслоняться, но под магическими атаками Угрима стылые дымные струи разлетались искрящимися облачками. Больше ничего не могло удержать князя-волхва. Надолго — ничего.

А Арина?! Что она? Наивно было бы полагать, что гречанка заморозила жаровню и колдовской дым для того лишь, чтобы помочь Угриму или освободить из дурманных пут Тимофея.

Конечно же, нет! Никейская чародейка в очередной раз спасала свою шкуру. А для этого ей требовалась Чёрная Кость. Та Кость, что лежит в жаровне, оказалась ближе и доступнее.

Арина пробиралась к ней, ломая хрупкие дымные клубы в морозный прах. Вокруг ворожеи позёмкой вилась невесомая блестящая пыль.

Тимофей потянулся к мечу. И… не смог взять оружия. Холод обжёг пальцы, едва он коснулся рукояти. Клинок намертво вмёрз в пушистый ворс, словно в ледяную глыбу и выковырнуть его оттуда не представлялось возможным.

А Арина уже добралась до жаровни. Неуловимым мановением ладони и негромким словом гречанка разбила корку смёрзшегося угля. Блестящие чёрно-синие осколки брызнули из жаровни, будто рассыпанные самоцветы. Ещё миг — и Арина держит в руках самый крупный самоцвет. Самую ценную добычу. Прозрачный кристалл, за широкими гранями которого укрыта…

Теперь-то Тимофей хорошо разглядел, что именно там было укрыто. Нога. Правая нога навьей твари, разорванной на части в незапамятные времена. Чёрная костлявая нога. Такая же иссохшая, как и руки, как и тулово Кощея.

А проклятый ковёр, примёрзший к латам, всё не отпускал.

— Княже! — в отчаянии выкрикнул Тимофей, повернувшись к Угриму.

Его зов потонул в другом крике.

— А-а-а-й-й-й-а-а-а!!! — тонкий пронзительный вопль захлестнул залу.

Хозяин горной цитадели, прижатый к коврам на стене, скорее всего, кричал сейчас не от боли — сильные маги умеют не чувствовать боль — а от бессильной ярости и безысходного отчаяния. Угрим стоял в нескольких шагах от противника. Кристаллы с Костьми лежали у ног князя. Растопыренные пальцы Угрима шевелились.

И что-то шевелилось в рваных прорехах шёлкового бесерменского халата. И внутри дряхлого стариковского тела. Кровь не текла даже — выплёскивалась тугими струями на грудь и живот ассасинского старца. Сзади, за спиной колдуна, разноцветная ковровая вышивка тоже становилась однотонно-красной.

Но старик ещё сопротивлялся. Вдавленный в стену он корчился и кричал так, что застывшие в воздухе дымные клубы рассыпались мелкой ледяной трухой. Бесермен дёргал руками, и искрящееся крошево летело в лицо Угриму, вилось вокруг головы князя. Лезло в глаза, нос, уши, рот.

По этой ли причине или из-за криков издыхающего бесермена, но князь не слышал Тимофея. А может быть, слышал, только не мог отвлечься от поединка и прервать волшбу. И Арина… Тимофей вновь бросил взгляд на ворожею. Арина, конечно же, воспользовалась этим.

Она не пыталась сбежать. То ли знала, что из ассасинской крепости не так-то просто проложить Тропу. То ли уже попробовала открыть колдовской путь и не смогла. То ли — что вернее всего — хотела сначала расправиться с Угримом и завладеть Чёрными Костьми, лежавшими у его ног. И, надо признать, у ведьмачки были шансы на успех. Неплохие шансы, притом.

Гречанка направила колдовской кристалл на князя. Губы Арины что-то быстро-быстро зашептали. Боевое заклинание — вот что! Самоцвет с Костью наливался желтоватым светом. А князь, поглощённый вознёй с бесерменом, не видел и не чувствовал опасности. Или чувствовал, но не мог отреагировать должным образом. Не успевал.

А ещё миг — и будет поздно.

Тимофей что было сил рванулся с примёрзшего к латам ковра. Затрещал, обрываясь, ворс. Получилось! Ему удалось освободиться. Тимофей прыгнул к заиндевевшей жаровне. К Арине. Толкнул княжну плечом, сшиб, отбросил.

Вовремя!

Широкий золотисто-жёлтый луч, ударивший из кристалла, в князя не попал. Луч ушёл в сторону. Коснулся груди ассасинского старца.

Крик бесермена оборвался. Чародея не стало. Его попросту расплескало по полу, потолку и стенам. Старец Горы обратился в брызги ненамного крупнее вившейся повсюду морозной пыли.

Сбитая Арина покатилась по коврам, не выпустив, однако, кристалла с Костью. Катилась она быстро. Только это, наверное, и спасло гречанку от ответного удара Угрима.