Тропа колдунов

— Мною. Да, не удивляйся, я нашёл её. Нашёл и спрятал снова. Спрятал так надёжно, как только мог. Чтобы всегда быть при ней. И чтобы она всегда была при мне. Но до сегодняшнего дня я не прибегал к её помощи, не выпускал её силы и не открывал её сути. Никогда, ни разу. Знал бы ты, чего мне это стоило.

Тимофей знал. Наверное, не всё, но кое-что. И того, что он знал, было более чем достаточно. Ему вспомнился штурм Острожца. Воспользуйся тогда князь шестой Костью — удалось бы спасти немало защитников города. Вспомнилась бесшумная кровавая бойня на Тропе Михеля и Арины. В том бою полегла вся ищерская дружина, едва не погиб сам Тимофей, да и Угрим чуть не лишился жизни в магическом поединке с латинянским магом. Вспомнилась и битва за крепость ассасинского старца. Если бы князь присовокупил к силе двух Костей, что были при нём, силу ещё одной, под стенами горной цитадели погибло бы гораздо меньше народу.

Но Угрим хранил свой секрет до последнего. До тех пор, пока не припекло по-настоящему. Пока смерть не навалилась на них тяжёлыми сводами чужой Тропы-ловушки. И пока не появилась возможность завладеть всеми шестью Костьми.

Возможно, это было разумно. И всё же такая разумность не укладывалась в голове у Тимофея. Неужели тайна шестой Кости, действительно, стоила всех тех жертв, которых можно было избежать? Вот чего он не мог понять. Вот с чем не мог смириться.

— О том, где на самом деле спрятана шестая Кость не знал никто, — продолжал Угрим, — даже Арина, хотя руки гречанки порой без малого не касались её.

Угрим загадочно улыбался. Но решать мудрёные княжеские загадки не было сейчас ни сил, ни желания.

— Где ты хранил Кость, княже? — спросил Тимофей. — Где прячешь её теперь?

Вопросы сорвались с языка сами. И в воле князя было отвечать на них или не отвечать. Князь ответил.

Правда, такого ответа Тимофей ожидал меньше всего.

* * *

Угрим поднял с земли нож бесермена, прикрывавшего отход желтолицего мага, и протянул оружие Тимофею.

— Возьми нож, Тимофей.

— Что? — изумился он.

— Бери! — велел князь.

Тимофей взял.

— Скрывать очевидное больше нет смысла. Я воспользовался силой шестой Кости, и скоро все посвящённые почувствуют отголоски этой силы. А значит, тайна перестанет быть тайной. Так зачем тогда таиться?

Тимофей непонимающе хлопал глазами.

Угрим отстегнул корзно. Сбросил алый плащ. Снял кафтан. Скинул сорочку, обнажив уродливый горб над лопатками.

Повернулся к Тимофею спиной.

— Режь, — приказал Угрим.

— Что-о-о?!

— Горб режь.

— Княже!

— Я сказал, режь. Боли я не боюсь. Если ты ещё этого не понял…

Это-то Тимофей понял, давно уже понял. Для могущественных чародеев любая боль и любые пытки — ничто. И всё же вот так сразу вонзить клинок в спину господину… Одно дело кромсать в бою врагов и совсем другое — так.

— Прости, княже…

— Хватит слов, Тимофей! — в голосе Угрима послышалось раздражение. — Думаешь, у меня не хватило бы силы избавить себя от горба, если бы я счёл это необходимым?

А ведь хватило бы! Наверное, хватило. Волхв, который исцелял других, при желании мог бы распрямить и собственную спину. Значит, князю это было не нужно. Значит, ему нужен был большой и уродливый горб на хребтине. Нужен был для того, чтобы…

Теперь Тимофей знал, для чего.

— Не робей — подбодрил Угрим. — Тебе сподручнее будет резать там, чем мне.

Да уж, сподручнее…

Он больше не колебался. Только постарался покончить с неприятным делом поскорее. Взмах. Точный и быстрый удар. Режущий, наискось, по всему наросту на княжеской спине.

Угрим не вздрогнул и не вскрикнул. Не застонал. Князь стоял спокойно, не шевелясь.

Короткий острый клинок легко вспорол кожу и плоть. Уткнулся во что-то твёрдое. Гораздо твёрже обычной человеческой кости. Соскользнул, ушёл в сторону. Тимофей вынул нож из раны.

Крови почти не было. Лишь бурая сукровица лениво потянулась вниз вялыми тонкими струйками.

Угрим закинул руки за плечи, пальцы впились в плечи, раздвинул резанную рану.

— Теперь вытаскивай, — негромкий ровный голос. — Ну же!

Это было ещё неприятнее. Но пришлось пройти и через это. Тимофей погрузил руки в рассечённый горб, обхватил гранёную поверхность. Рванул на себя. Пальцы соскользнули.

Крысий потрох! Кристалл, похоже, намертво врос в тело князя.

— Сильнее! — велел Угрим.

Волхв говорил так, словно и не в его спине ковырялись сейчас чужие руки.

Тимофей снова взялся за магический самоцвет. Покрепче.

Стиснул зубы.

Дёрнул, что было сил.

Хруст. Мерзкий чавкающий звук. Угрим не удержался на месте, отшагнул назад. Едва не упал.

Из живого человека вывалился кристалл. Шестой кристалл из шести.

— Г-готово, к-княже…

Тимофей тупо смотрел, то на гранёное яйцо у себя в руках, то на распоротую спину Угрима. Вот ведь чудеса какие: был горб — и нет горба.

Самоцвет, извлечённый из тела волхва, был густо измазан сукровицей. И не сразу различишь, что там внутри. Впрочем, Тимофею как-то не особенно и хотелось различать.

Угрим повернулся.

Бледное лицо. Горящие глаза. Руки, тянущиеся к кристаллу.

— Дай!

Было что-то во взгляде и облике князя. Что-то такое… В общем, Тимофей поспешил отдать кристалл. А отдав — вздохнул с облегчением.