Тропинка в дивный сад

Потомок царя Соломона в седом баобабе живет,
Одежда его из питона, на завтрак фисташковый мед,
Жилище увито цветами, украшено шкурами львов,
И каждое утро с мольбами он просит искусных волхвов

О том, чтоб в холодной России, праправнучка выспренних бонз

Билет поскорее купила в Зимбабве, Виктория-Фолс.
Он встретит ее на жирафе, с толпой репортеров газет,
И сотни ее фотографий заполнят всемирную сеть.

Ей солнце из облачной ложи раскрасит, как мастер Ван Дейк,

В палящий коричневый кожу с оттенками бронзовых рек.
Ее искупает Замбези, сафари подарит азарт
И, словно в мифической пьесе, ей руку лизнет леопард.

Напрасно. Она не приедет и даже письмо не пришлет.

В России ручные медведи, им нужен особый уход.
Ее непогода не пустит, ей годы морщинками мстят…
С тоской и тягучею грустью протяжно рычит водопад.

Туман в Ньюфаундленде

Слепой туман. Канада. Терра Нова.
Пять тонн трески – награда китолова.
Прибрежный пляж. Целуют щедро в ухо.
Месье дю Важ, ваш пес в песке по брюхо!
Морской пейзаж из фьордов и туманов,
Наш экипаж потомственных норманнов,
Идем в Сент-Джонс. В столицу! Ах, как трудно
Дышать, когда туманно дремлет утро.
Сто двадцать дней сияния кристаллов.
Наедине. Браслетом из опалов.
Ваш черный пес, месье дю Важ, так предан.
Во мгле утес укутан легким пледом.
Из облаков и дымных полухмарей
К нам солнцелов появится с футляром
И по-французски, словно из Дассена,
Он нам споет «A toi» и «Нота бене…»
И вот уже касаток стая кружит,
Пора домой в метелицу и в стужу.
Прощай, туман, глухое непроглядье,
Оревуар, озябший остров счастья.
Запомним все – в белесой дымке скалы,
Наискосок по курсу – карнавалы,
И рыбаки, как викинги, отважны,
Дома глядят, как сказочные башни.
Туман, туман… Прощай, угрюмый остров!
Вернемся ли? До встречи. В перекрестках…

Стреляю!

Напудренными пулями, патронами стихов,
Бессонными июлями, шифонами духов
Стреляю интонацией высокого сопрано,
Тасуя декорации под радугой урана.
Шагаю обнаженною под взглядами зевак,
Легко вооруженная игрой фотобумаг.
Стреляю поцелуями ушедшего сезона,
Объятьями-удушьями СВ-диапазона,
Акриловыми се́рьгами египетских ночей,
Стреляю бутоньерками французских кирзачей,
Измотанными трубками рабочих телефонов
И нервами-обрубками забытых спа-салонов.
Озябшими скелетами, поющими в шкафу,
О том, что арбалетами проверили строфу.
Стреляю в область печени увянувших букетов
Строкой противоречия ломая этикеты.

В сети