Тропою мести

«Здесь лежит мой брат, верный друг, надежный напарник и лучший сталкер – весельчак Лешка…»

– Руки за голову! – раздалось откуда-то приказным тоном. – На землю пистолетик положи. Медленно повернись.

– А то что?

– Узнаешь.

– Вдруг я быстрее тебя?

– Хочешь попробовать? Успеешь проверить? Тебе последний шанс даю. Без глупостей. Пистолет – на землю, медленно повернись. Считаю до трех.

Рэй узнал голос. Он повиновался и осторожно положил свою пушку в пожухлую траву. Заложив руки за голову, сталкер медленно развернулся.

– Привет, Музыкант, – сказал он. – Что-то ты не очень гостеприимен.

– Андрей, ты, что ли? – Лысый мужик с «калашом» вышел из дома, где прятался. – Черт, не признал тебя, звиняй! Ну, чего застыл? Проходи-проходи, расскажешь мне все. Нашел?

– Нашел!

Старые приятели обнялись.

– Слава богу, сынок, слава богу…

* * *

Вадим откинул крышку ящика, извлек оттуда пластиковую бутылку и упаковку порошкового супа.

– Решил здесь остаться? – Андрей глотнул из фляжки.

– Нет. Просто идти больше некуда. – Музыкант открыл дверцу печи, закинул бревнышки в печь, подпалил спичкой кончик газеты, что под головешками лежала. – Такая печальная история.

– Расскажешь?

– Супу хочешь?

– Да, пожалуй, по супу я уже соскучился, – обрадовался Рэй.

– Простой, из пакета. Курица, вермишель. Вся таблица Менделеева в составе.

– Сойдет. Так что с твоей историей?

– А ничего. Я вернулся в наш лагерь, а там уже никого, только покойники.

– Черт, Вадим, сочувствую.

– Всех наших положили. Грабеж. Даже носки с трусами сняли. Только зачем?

– Нелюди.

– Я думаю, это Воркута и его люди. Прошерстил чат, как Лешка делал, там и прочитал, что бандосов Воркуты рядом с нашим лагерем видели. Даже его самого. Бандитам сейчас впору зваться кочевниками. Слух пошел, что братву Волка подмял под себя «Удар». Те готовились накрыть своих же корешей, вот он и устроил паломничество к новому ковчегу для своих уголовных отбросов.

– Тебе еще повезло, получается.

– Типа того. Потом я сюда пошел, еще раз с другом побыть хотел, в родном месте воздухом подышать. Здесь, в Зимовище, все началось, здесь все и должно закончиться.

– И что думаешь делать?

– Поживу пару дней, поищу каких артефактов, домой потом. Больше ничто меня не держит. Я все время искал какое-то свое призвание, свое место в этой жизни, так что мне не впервой. Столько уже всего перепробовал, что сталкерство – просто очередной неудачный опыт. Думаю, издам сборник своих стихов и песен, начну новые писать, а потом подамся в художественную литературу, если повезет. Сборники стихов вещь не массовая, на хлебушек с маслом на них не заработаешь, но для меня это – как мечту исполнить. Если и тут не прокатит, то я в компах хорошо шарю. Все будет пучком. Не пропаду.

– Мы уходим на закате. Не хочешь с нами?

– Нет, я останусь. – Вадим поставил на печь кастрюлю, вылил в нее воду из пластиковой бутылки. – Пособираю чего по окрестностям, чтобы лишняя копейка карман грела. Ах, да! – Он протянул Андрею КПК. – Держи, подарок тебе.

– Спасибо. Откуда?

– Лешкин, но он перепрограммирован уже. Чист. Свой выброси от греха подальше, а если приспичит, то этим пользуйся. Не пропадать же добру. Там вся информация, как меня найти, если что. Мои адреса на Большой земле, социальные сети и номер телефона.

– Спасибо, но надеюсь, что мне он не понадобится.

– Надейся. Кому-то вот не понадобился. – Вадим показал выгоревший кусок пластика, что когда-то давно был коммуникатором. – Нашел в этом доме, его за присоску на окно прицепили зачем-то.

– Выжгло Зарядкой.

– Да. Попробую дома вытянуть из него хоть что-то, если получится. Вдруг ценная информация там имеется? Денег выручу.

– Вы говорите про Лешку? – влез Кирилл.

– Да, а что? Слыхал о нем что-то интересное? – Музыкант высыпал смесь из пакета в еще не закипевшую воду.

Кирилл замялся.

– А Сергея вы знаете?

– Ну, ты даешь, – рассмеялся Андрей. – Сергеев в мире много, нам бы больше входных данных, если можно.

– Низкорослый, по возрасту за пятьдесят, с зелеными глазами и коротким ежиком седых волос. Он еще постоянно говорил такую чудаковатую фразу… «Фирма-то у нас серьезная». Как мантру ее повторял, что бы она ни означала.

– А, этот! – Вадим кивнул. – Серега. Классный был мужик, душевный. Жил с нами на базе «Удара», но погоны наши так и не нацепил. Говорил, и без чинов ему неплохо живется. Если знаешь, Андрей, там такое место есть – район бедняков…

– Знаю, видел.

– Там он и обитал. Иногда наведывался в бар. Я любил пропустить с ним по стаканчику-другому, любил обсудить последние новости. – Музыкант погрузился в воспоминания. – Он еще так смешно рукой махал, когда в спорах в тупик заходил. Мол, хрен с вами, идиотами, не поймете вы меня. Как-то раз он мне подпевал, когда я на гитаре играл. Говорил, что гордится мной, что стихи мои выучил. Свои показывал, которые племяннице посвятил. Меня даже на слезу пробило. Свой он. Про таких говорят «рубаха-парень». Только вот конец у него незавидный. Рак. То ли радиация тому виной, то ли еще что-то. Страшная хворь…