Тропы длинные и короткие

Девушка едва помотала головой.

– Петух ещё и вестник солнца. А солнце – это благо.

Волк почесал бровь, пропуская её первой во двор, а потом проговорил:

– Жаль только, что мы добрых вестей не несём…

Должно быть, их увидели ещё из окна. На крыльцо вышел мужчина, рыжий и длинноусый, одетый в рубаху с длинными рукавами, дутую от чистоты. Ворот был вышит узорами, что походили на резные мотивы ворот.

– Я есть вотчина моя, – издеваясь, продекламировал Гий, и Желя украдкой его ущипнула.

– Неужто гости дорогие? – нараспев сказал староста, расправляя руки.

– Нет, в самом деле петух… – выдохнул волк тихо, а Желя его приструнила:

– Гий!

Но Симеон не услышал перепалки. Он спустился, что река по галечному берегу, и братским жестом положил руки на плечи Ивану. На Желю с Гием он даже не взглянул.

– Благо вашему дому и вашей деревне, – поздоровался Иван.

За спиной старосты, у ступеньки, возникла женщина, но он прогнал её вон.

– Грей чай, крой на стол для добрых путников!

Хозяйка, сестра или жена Симеона, исчезла. И Желя заметила, что старуха, что привела их сюда, ещё мелькала поблизости. Теперь в её жестах не было той гордости за свою землю, она не знала, куда деть руки и как встать, теряясь перед солнцеликим старостой.

– Ох, Славна, не путайся под ногами, а лучше подсоби. Проследи за добрым конём наших гостей, пока мы говорить изволим.

Старуха закивала, лебезя:

– Конечно-конечно!..

Сжав губы, Желя мысленно загадала, чтобы Сокол пожевал здесь всю рассаду и даже себя не одёрнула – вот что бывает, если путешествовать с ехидным волком.

Внутри высокого терема в просторной комнате, где уже дымила вода и ходили теплом булки, за столом сидели двое мужчин. Первый широкий, как бочка, с красивым женственным лицом, – только тонкие усы всё портили. Второй же скрючился где-то в конце лавки, был сух и высок, с кривым носом, точно побитым в драке.

Когда вошёл Симеон, они встали и поклонились.

«Уж точно не нам», – подумала Желя с неожиданным равнодушием.

Староста указал на их троицу рукой, точно представляя выгодный товар.

– Знакомьтесь, друзья. Гости нашей деревни… – Он вдруг запнулся, осознав, что так и не спросил имён.

Иван улыбнулся и поклонился первым.

– Моё имя Иван, мой провожатый Гий и девица Желя, девушка ближайшей к вам деревни.

Мужчины за столом тут же охнули, точно знали это с самого начала, но запамятовали.

Их наскоро усадили за стол, вручили по дымящейся чашке и поближе поставили блюдо со сдобой и осенним вареньем.

– Не вижу тут пирогов, – тихо-тихо шепнул Гий Желе, – и это хорошо!

Она резанула по нему взглядом, хмурясь, но волк как ни в чём не бывало принялся лакомиться булкой.

Староста Симеон, рассевшись во главе стола, развёл руками и принялся говорить. Он спрашивал про деревню Жели, обращаясь почему-то к Ивану, и каким-то чудом вспомнил некоторых её жителей ещё с прошлого торгового месяца.

– Ваша деревня привезла диковинные горшки. Не дивные – диковинные. Помню, они вышли больно тонкими. Лопались прямо у нас в печах. Но не страшно! – Он коснулся Иванова плеча. – Мы храним в них засушенные травы и ягоды…

Желя слушала всё это и хмыкала в чашку. «Конечно, у них и огонь горит жарче», – думала она, постепенно остывая. Как знать, быть может, этот венец на голове местных деревенских сослужит им добрую службу – они побоятся за свои драгоценные жизни, неземные таланты и пустятся спасаться от настоящей опасности, а не косых взглядов вымышленных завистников.

Иван слушал с вниманием, но с каждой новой минутой разговора чувствовал, как щиплет от жара щёки. Сердце билось оттого, что он не знал, как вывернуть слова в нужное русло. Мужчины разомлели от горячего чая и мягкой сдобы, хихикали над остроумием своего старосты, солнце стекло по окну и светом гоняло пылинки по углам и стенам. Казалось, что ничего плохого не случится. Никогда. Точно не здесь. Не здесь, где каждый год принимают обильный урожай, где младенцы, рождаясь, не ревут, а хохочут и где мыши стесняются забежать в сараи.

Иван чувствовал, что сейчас разморит и его, а потому позвал:

– Староста Симеон.

Его не услышали. Мужчины за столом покосились, но не прервали речь хозяина.

Гий и Желя приготовились.

– Симеон.

Когда его не услышали и в этот раз, Иван привстал на месте. Только возвысившись, он смог выцепить внимание старосты.

– Симеон, ваш чай душист, хлеб сладок, а от варенья слипаются губы, но мы здесь не за этим, – сказал он сверху. – Если не выслушаете нас, всего этого, – жест рукой на изобильный стол, – может скоро не стать.

Симеон облизнул губы. Из груди вырвался сбитый вдох – он заготовил его для нового восхваления родного края, но его сбили. Петушиные перья спали, и староста показался удивительно некрасивым. Захотелось отвернуться.

– Что же стряслось?

Иван вдохнул, но вдохнул не воздух, а предчувствие спора, неверия и… злости.

– Охотники служат одному человеку. И этот человек ездит по деревням, чтобы найти девушку. Но приезд его сулит беду – пожар, мародёрство, хищение людей…

Староста поморщился.

– Стой, не гони так! – Казалось, к нему возвращается былая спесь. – Что ещё за охотники? Чьи?

Иван моргнул.