Троцкий, Сталин, коммунизм

«Очень плохая жизнь стала в Советском Союзе, вот только поднимутся иностранцы, так весь народ в СССР восстанет против советской власти. У нас в Нагайбакском районе только один Абайдуллин, секретарь РК ВКП(б), пойдет за Советскую власть, а народ весь недоволен, только тихо»^[411].

Естественно, подобные настроения были опасны для советской власти – глухое недовольство могло прорваться в какой-то момент, в том числе обратившись на пользу противникам коммунизма. Сталинское руководство, таким образом, истребляя как дискредитировавших себя начальников, так и недовольных простых граждан, обоими путями укрепляло прочность своего положения.

Попутно решался вопрос ротации кадров, связанный с зачастую низкой компетентностью ветеранов партии в вопросах экономики, техники и т. д. На эту причину «Большого террора» указывает экономист Г. Ханин:

«Варварским способом замены малоквалифицированных руководящих кадров на более квалифицированные и энергичные стал “большой террор” 1937 года. На высшем уровне эта замена, безусловно, резко повысила профессиональный уровень кадров хозяйственного управления. Достаточно сравнить, к примеру, фельдшерское образование Г. Орджоникидзе с высокой профессиональной подготовкой наркомов важнейших отраслей тяжелой промышленности, назначенных в 1938–1939 годы, чтобы эта разница стала очевидной. Столь же очевидны профессиональные преимущества Н. Вознесенского по сравнению с В. Куйбышевым или А. Зверева – по сравнению с Г. Гринько. Такого же рода изменения произошли и на уровне начальников главков, главных инженеров главков, директоров крупнейших заводов. В воспоминаниях даже такого бескомпромиссного противника сталинизма, каким был академик А. Сахаров, признаются блестящие деловые качества многих его руководителей. И это были типичные сталинские наркомы призыва 1937 года»^[412].

Необходимость ротации, впрочем, нисколько не оправдывает клеветы и кровавой расправы со старыми кадрами. Да и заменялись не только хозяйственные, но и собственно партийные кадры, в отборе которых главным критерием должна быть марксистская подготовка. Одним из итогов «Большого террора» стало значительное омоложение руководящих партийных кадров. По данным историка О. Хлевнюка, «среди 333 секретарей обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий, работавших в начале 1939 г., 293 выдвинулось после XVII съезда, который состоялся в 1934 г., причем основная часть из них – в 1937–1938 гг. Большинство в партийной “номенклатуре” составляли теперь молодые работники как по возрасту, так и по партийному стажу. Среди секретарей обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик 8,4 % были в возрасте от 26 до 30 лет, 53,2 % – от 31 до 35 лет и 29,4 % – от 36 до 40 лет. По партийному стажу 80,5 % составляли коммунисты, вступившие в ВКП(б) после 1923 г., а более четверти из них пришли в партию после 1928 г. Для сравнения можно отметить, что в начале 1937 г. среди секретарей обкомов 38,6 % имели партийный стаж до 1917 г., 41,6 % – с 1918 г. по 1920 г. и лишь 12,6 % вступили в партию после 1923 г. Еще меньшим в 1939 г. был партийный стаж у секретарей райкомов, горкомов и окружкомов партии – 93,5 % пополнили ВКП(б) с 1924 г. и позже»^[413].

Эти молодые кадры, не имевшие дореволюционного политического прошлого, сформировавшиеся как политики в основном уже после разгрома внутрипартийных оппозиций, были не только часто более компетентны как хозяйственники, но и гораздо более надежны в плане лояльности руководству партии. Кто знает, возможно, ветераны с дореволюционным стажем и действительно выступили бы против сталинской команды, например, осенью 1941 года, на пике неудач СССР в войне, потребовав смены руководства. Молодые кадры о подобном не мыслили, в этом плане расчет Сталина оправдался, и, учитывая ситуацию, это было скорее на благо СССР. Но что касается марксистской подготовки большей части сталинских выдвиженцев – история СССР после 1953 года говорит сама за себя.