Троцкий, Сталин, коммунизм

Эти люди, очевидно, думают, что социализм требует уравниловки, уравнения, нивелировки потребностей и личного быта членов общества. Нечего и говорить, что такое предположение не имеет ничего общего с марксизмом, ленинизмом. Под равенством марксизм понимает не уравниловку в области личных потребностей и быта, а уничтожение классов, т. е. а) равное освобождение всех трудящихся от эксплуатации после того, как капиталисты свергнуты и экспроприированы, б) равную отмену для всех частной собственности на средства производства после того, как они переданы в собственность всего общества, в) равную обязанность всех трудиться по своим способностям и равное право всех трудящихся получать за это по их труду (социалистическое общество), г) равную обязанность всех трудиться по своим способностям и равное право всех трудящихся получать за это по их потребностям (коммунистическое общество). При этом марксизм исходит из того, что вкусы и потребности людей не бывают и не могут быть одинаковыми и равными по качеству или по количеству ни в период социализма, ни в период коммунизма.

Вот вам марксистское понимание равенства»^[280].

Данная формулировка, без сомнения, правильно оппонировала представлению о социализме и коммунизме как о грубой уравнительности «казарменного» типа. Вместе с тем она не учитывала, что и в рамках обобществленной экономики возможно значительное неравенство, ведущее к буржуазному перерождению определенных слоев социалистического общества. Сегодня мы, имея горький опыт поражения социализма, должны помнить об этом. Неравенство при социализме, даже умирающем, очень далеко отстоит от того неравенства, которое является нормой буржуазного общества. Однако и оно может превышать оптимальные для социализма пределы, препятствуя отмиранию классов и мелкобуржуазной идеологии в массах. В СССР это неравенство осуществлялось в следующих формах.

1. Установления различных окладов разным категориям работников. Часто это различие было весьма значительным, уровень жизни различных слоев советских людей при формальном классовом равенстве мог быть очень разным.

2. Различного качества централизованного снабжения – спецраспределители, спецпайки, спецбольницы и т. д. для руководства и передовиков производства.

Оба этих фактора затем продолжали существовать весь период жизни СССР, к концу, к Перестройке все более приобретая черты антагонистического разделения среди советских людей. Это разделение происходило в необычной форме, вместо «есть деньги – нет денег» основной точкой различия зачастую было «есть доступ к дефицитным товарам благодаря должностям и связям – нет такого доступа в результате отсутствия всего упомянутого».

«Сейчас несравненно более острое значение имеет та разница между “прослойками”, которая определяется их отношением не к средствам производства, а к предметам потребления. Область распределения является, конечно, только “надстройкой” по отношению к области производства. Однако, для повседневной жизни людей решающее значение имеет именно область распределения. Под углом зрения собственности на средства производства разница между маршалом и подметальщицей, между главой треста и чернорабочим, между сыном наркома и беспризорным является не “коренной”. Но одни из них занимают барские квартиры, пользуются несколькими дачами в разных местах страны, имеют в своем распоряжении лучшие автомобили, и давно забыли, как чистят собственные сапоги; другие живут нередко в деревянном бараке, без перегородок, ведут полуголодное существование и не чистят сапог только потому, что ходят босиком. Сановнику эта разница кажется лишь “некоторой”, т.-е. не заслуживающей внимания. Чернорабочему она не без основания кажется “коренной”», —

резонно отмечалось в одной из публикаций органа троцкистов «Бюллетень оппозиции» в середине 1930-х годов по поводу сложившейся в СССР системы расслоения^[281].

Обуржуазившиеся партийные работники («номенклатура»), не имевшие частной собственности, но все более по образу жизни и психологии приближавшиеся к эксплуататорским классам капиталистических стран, сыграли, как известно, немалую роль в уничтожении социализма. Хотя, разумеется, таковыми были далеко не все представители номенклатуры – говорить о «превращении номенклатуры в буржуазию» нельзя, это был лишь один из источников формирования буржуазного класса. Причем перестроечная антикоммунистическая пропаганда смогла ловко воспользоваться фактами вопиющего социального расслоения среди жителей СССР для обоснования необходимости возвращения к капитализму, по сути своей предполагающего куда большее неравенство.

И надо признать, что старт значительному материальному расслоению в СССР, в условиях уже победившего социализма, ликвидации буржуазии, был дан именно сталинским руководством, отменившим в 1932 году партмаксимум – ограничение в доходах для партийцев, занимающих руководящие должности^[282].