Трубадура

– Он меня связал. Рот заткнул. Лапал… – Тура шумно выдохнула и подышала носом, как он только что.

Стёпка же, наоборот, дыхание задержал.

– Гадости всякие говорил – что делать будет. Шлёпнул пару раз, но ладонью, и не очень больно. Всё. А… – Тут она вздрогнула всем телом. – Стёп! Он же камеру поставил и снимал!

Так, это требовалось осмыслить, но не в текущем состоянии.

– Разберёмся.

Оказывается, на подносе был еще бутерброд с маслом и сыром. И чайничек с чаем. Ими Стёпа и занялся.

– И с Падлной разберёмся.

– Бесполезно. – Щека Туры продолжала прижиматься к его плечу. Впрочем, жевать и пить чай это Стёпке не мешало. – Ее не исправишь. Она же у меня жениха увела.

Остатками бутерброда Степан чуть не поперхнулся.

– Это как?

– У деда был ученик – из числа последних. Его звали… Неважно, в общем. Мне было двадцать. Ему тридцать четыре. Я влюбилась. Смертельно. Знаешь, как может влюбиться сопливая малолетка во взрослого мужика? Хотя тебе-то откуда знать?

Стёпка согласно кивнул и проглотил остатки бутерброда. Ему снова очень захотелось в туалет, в душ и еще чего-то сожрать. Но он точно знал, что прерывать исповедь на таком месте своими низменными потребностями нельзя.

– У нас была возвышенная любовь, вполне земной секс и предложение руки и сердца. Даже дед одобрил и благословил наш союз. А потом я его застала с мамашей прямо на обеденном столе. Короче, везет мне… на столы.

Она всхлипнула. Стёпке осталось только обнять ее крепче. Что тут еще сделать-то можно? Про Падлну он, в общем-то, давно всё понял. Когда молчать стало совсем невозможно, Стёпа наморщил лоб и выдал:

– Знаешь, бабка моя как говорит? «Неприятные события, – повторяет она, – ненужных людей из твоей жизни убирают». Это она про мою мать так говорила.

– Стёпа… – Тура тяжело вздохнула. – У тебя тоже…

– Слушай, Ту… – Стёпка сдался зову плоти. – Я в туалет хочу – песец как. И в душ мне надо. И еще это…

Тура понимающе улыбнулась.

– Овсянки?

– Если это не наглёж с моей стороны.

Тура погладила его по волосам.

– Стёп, ты меня вчера спас. Проси всё, чего пожелаешь.

– Ты, что ли, золотая рыбка?

– Для тебя – да.

– Тогда овсянка на молоке и два яйца. Вкрутую.

– Будет исполнено, Степан Аркадьевич. Иди уже, пока не обмочился.

– И еще хлеб с маслом, – добавил Степан, закрывая за собой дверь.

Завтракал Стёпка стоя и на кухне. Оказывается, профессор уже откушал и работал. А Тура…

– Ты не работаешь сегодня?

– Я позвонила и сказала, что заболела. Выслушала о себе много лестного, но… Неважно. А ты почему стоя ешь?

– Чтобы больше влезло.

– Ага…

Вопросов на тему работы Стёпа больше задавать не стал, вместо этого попросил добавки каши.

– Ту, слушай… А ты деду не…

– Нет.

– Это правильно. Зачем его расстраивать? Подлей мне горяченького…

Финал завтрака был испорчен появлением Елены Преужасной. Она влетела на кухню словно фурия.

– Тура, что тут у вас произошло? Мне звонил Кирилл, сказал, что его избили!

– Избили?

Даже Степану стало страшно от голоса Туры. И от того, как она медленно приближалась к Елене Павловне, застывшей в дверях.

– Да его убить мало! Сволочь! Подонок! Он пытался меня изнасиловать!

– Ой, Тура… – Елена Падлна даже сдула со лба несуществующую прядку. – Это всё твоя фригидность и потаённые сексуальные фантазии. Ты всё это себе придумала.

– Придумала?! Ты своему любовнику дала ключ, чтобы он надо мной… меня… Ты тварь!

У Стёпки молниеносная реакция. И руку он перехватил – еще на полпути до щеки Туры.

– Больно! – взвизгнула Елена Преужасная. – Пусти, негодяй!

– Детей надо бить, когда они поперёк лавки лежат, – Стёпа поразился, как спокойно звучал его голос. – А когда вдоль легли – уже стыдно и бесполезно.

– Отпусти руку!

– Вы меня поняли?

Она только кивнула в бессильной злобе. И как только Стёпа разжал пальцы, вылетела с кухни.

– Ты видишь? – вздохнула Тура. – Это точно она. Зуб даю.

– И пофиг. Пошли с камерой разбираться. И спасибо за кашу.

Впрочем, разбираться там было не с чем. В смысле, не по зубам ни Стёпке, ни Туре. Камера была, на треноге, но как она работает и что с этим делать, было неясно. Убрали в шкаф, а потом Стёпка отправился соблюдать постельный режим, а Тура – заниматься делами по хозяйству, которых всегда много.

Кадр седьмой. Эмир Кустурица

Вопрос решается с помощью белой кошки и чёрного кота. Потому что свидетели есть.

– Степан Аркадьевич Кузьменко?

Мужчина в шляпе, стоящий на пороге, всем своим видом давал понять, что он человек серьёзный.

– Да, это я. Чем обязан?

– Иваницкий Сергей Юрьевич.

Незнакомец протянул Степану визитку. И пока Стёпка ее изучал, добавил:

– Адвокат Кирилла Леонтьевича.

Вот оно как, значит. Адвокат. Ну что же…

– Прошу, – Стёпа жестом пригласил посетителя в темноту длинного коридора. – Проходите. Осторожно, не ударьтесь, здесь у нас шкаф.

В комнате адвокат сел на стул, не снимая шляпы и пальто. Положил на стол портфель и приступил к делу.

Выяснилось, что режиссёр за избиение подаёт на Степана в суд.

Адвокат вынул из портфеля бумажку.