Trubicin_E._Chetvertyiyi_Kontrol_

Сейчас, смотря на эту женщину со спутанными, неряшливыми волосами, я ощутил опасность. Я вылетел из здания и осмотрелся. По улице прогуливались разные люди. Взрослые и дети. Я смотрел на них не дольше минуты, когда все изменилось. Одновременно лица окружающих переменились и сделались невероятно зловещими. Все они уставились на меня и стали приближаться тяжелыми, медлительными шагами. Они обступали со всех сторон и я понял, что мне нужно как можно быстрее проснуться. Я взлетел в воздух – почти в каждом сне осознания я летал – но они словно тянули меня вниз. Я вновь оседал на землю. Не долго думая, я вспомнил о своем способе бегства от кошмаров и принялся мотать своей настоящей головой – по крайней мере мне так казалось. Персонажи сна накинулись на меня и их твердые, острые пальцы вонзились в несвоевременно возникшее тело. Изо всех сил я двигал своей чугунной головой, испытывая при этом первобытный ужас. Я понял, что если не проснусь – умру.

Как в детстве, меня разбудила рука брата – он неистово тряс меня за плечо, чтобы я не разбудил своим криком весь дом. Единственная мысль после пробуждения от этого кошмара запомнилась мне навсегда – в осознанных снах нужно обязательно применять «правило мягкости».

14. Раскаяние

На следующий день я осознал, что натворил и срочно поехал к Старику, намереваясь извиниться и просить обучать меня дальше. Весь путь я проделал за каких-то полчаса – будто сама вселенная помогала мне добраться до офиса учителя. Но когда я прибыл на место, я понял, что ошибся – вселенная лишь посмеялась надо мной.

Кабинет был открыт нараспашку. Вся мебель, которой и так было немного – исчезла. Стол из красного дерева, разнообразные книги, удобное кресло Старика и стул, на котором я обычно сидел – все пропало. Даже диван в зале, где проходили тренировки по тай-зци, испарился. Не зная, что и думать, я двинулся на выход и почти случайно заприметил тетрадный листок в клеточку, приклеенный к стене скотчем. Я осторожно отклеил его, развернул и принялся читать каллиграфический почерк Старика.

«Жаль, что мы вчера так расстались. Ведь увидимся теперь не скоро. Но ты не переживай. В том сне, о котором мы даже не успели поговорить, я передал тебе очень много информации. Слишком много. Этим и была вызвана твоя вчерашняя болезненная реакция на меня и нашу работу. Перегрузка сказывается. Конечно, большую часть наших похождений во сне ты не помнишь, так и должно быть. Год за годом эти знания будут всплывать в твоем уме, а иногда и в твоих действиях. Теперь ты будешь работать один. Так уж вышло. Рад был учить тебя, Седьмой».

Прочитав записку, я от неожиданности присел на пол. Меня потянуло вниз точно во вчерашнем сне. Я не знал, что делать. Не понимал, как я теперь буду жить. Из записки Старика следовало, что он уехал надолго. Или вообще насовсем, как он говорил мне ранее. На глаза навернулись слезы, но я сдержал их и еле переставляя ноги, поплелся на выход. Оказавшись на свежем воздухе, я не почувствовал никакого облегчения. Мои ноги несли меня к мосту, по которому мы часто прогуливались с учителем. Я встал и невидящими глазами уставился на грязную вялотекущую реку. Я стоял долго. Очень долго. Уже стемнело, а лучше мне не становилось. Внутри все сжималось от отчаяния, от досады и злости на самого себя. Что я наделал? – звучало в уме.

Но я вспомнил о записке и достав ее из кармана рубашки, перечитал вновь. Старик говорил в ней, что это не моя вина. Что моя сумасшедшая, необоснованная реакция вызвана перегрузкой информацией, которой он меня изрядно потчевал во время недавнего продолжительного сна. Многое и ранее говорилось им на будущее. Он называл это уроками для подсознания. Поняв это, мне стало чуточку легче. Это не моя вина. Я не управлял собой. Не управлял мыслями и эмоциями. Не управлял ложной личностью.

15. В стальных клещах

Прошло два года. Старик и все его помощники, его дочь – все испарились. Никто не знал, куда они делись и как с ними связаться. Его ученики по боевым искусствам, говорили, что учитель уехал за рубеж и скорее всего, уже не вернется.

Уже три месяца я не ходил в его бывший зал. В последний раз помещение было занято каким-то фитнес-клубом. Я утратил всякую надежду на встречу и успокоился. Я смиренно принял, что теперь сам по себе. Институт я давно закончил и скакал с места на место, желая найти работу, которая была бы мне интересна.

Я выучился на инженера, но работать по специальности не хотел. Несмотря на мои возражения, отец устроил меня в фирму, где сам проработал несколько лет. Я старался не ударить в грязь лицом, но через пару месяцев серьезно заболел. А когда, пролежав дома около полугода, вернулся на свое рабочее место – понял, что здесь не останусь. Я уволился в тот же день, а на следующий, у меня началась тяжелая депрессия. Точнее, началась она уже давно, сейчас же вышла наружу, показывая свое отвратительное лицо.