Трудная книга

«Как я стал преступником в 25 лет? У меня есть родители, есть жена. Работал я на номерном заводе бригадиром гальваников. Познакомился с ребятами, склонными к водке. Стал употреблять стаканами. Дружки-собутыльники восхищались: есть сдвиги! А я гордился этим! (!) И я все тонул и тонул в этом зелье. Так я стал опаздывать на завод, а порой и вообще не выходить. Дома пошли скандалы с женой, с родителями. Не стал слушать родителей и жены, говоря, что у меня есть своя голова. Но моя голова была пуста, что глиняный горшок. Я был настолько заражен этой «злодейкой с наклейкой», что, казалось, нет жизни без нее. Но я был очень близорук и не видел дальше своего носа. Ох, как я глубоко ошибался в этом «цветке жизни», как выражались мои дружки. Потребность выпить все возрастала, и постепенно я докатился до суррогата. С завода взял расчет после того, как мне дали выговор за прогул.

Вот здесь и началось самое страшное зло, то есть я стал уголовным преступником. Получилось это так…»

Нет, не будем описывать, как это получилось — это уже частное, индивидуальное, а порой и случайное дело: у одних получается так, у других иначе, важно общее: «я уже стал не тем человеком, каким был и каким должен быть, я потерял всякий контроль над собой».

Вот лежат передо мной эти покаянные письма:

«Я получил зарплату и, извините за нескромность, понемногу нажрался как свинья, а потом пошел в кино и еще добавил, а после уж и ничего не помню, где я был и что со мной было».

Другой «в пьяном до безумия состоянии» во время спектакля вышел на сцену.

Третий зашел в чужую квартиру и прямо с ногами улегся спать на чужой постели.

Четвертый встретил девушку и изнасиловал.

Пятый встретил дружка, «ну и выпили и обворовали квартиру», а шестой «шел с работы, зашел в кафе, выпил; нашелся дружок — добавили, подошел другой — еще добавили; завязалась ссора, драка, я стал разнимать, а оказался виноватым» и т. п. и т. п.

И это вовсе не те преступления, которые достойны Шерлок Холмсов и Ник Картеров. Это совсем не пресловутые «медвежатники» и «домушники», которые прежде всего ценили, говоря их языком, «техничность», своего рода артистизм своей профессии и которых теперь осталось действительно мало. «Время воров ушло, время хулиганов пришло, — как сказал мне в беседе один из представителей этой отживающей «артистической» масти. — Какие это преступники? Это шкодники, дрянь, мразь. Из-за них и нам жизни нет».

Да, грязь, мразь, распад личности: «зайдя в столовую, выпил приличную дозу водки», «стал жить на широкую ногу, ни о чем не думая», «был я сильно пьяный», «пошли выпили», «я им купил водки», «я любил легкую жизнь, то есть был слаб на руку и очень лжив» и т. д. и т. п. Или: ребята компанией ограбили девушку, шедшую с работы, продали «барыге» за бесценок ее вещи, пошли в ресторан и за один вечер пропили. И все! Цена совести — пол-литра водки!

Вот я снова перелистываю письма, еще и еще раз вглядываюсь в судьбы и характеры, и мне становится больно: один — замечательный в прошлом шофер; другой — достойный когда-то сотрудник милиции; третий — передовой токарь; четвертый — старшина пограничных войск и отличник боевой и политической подготовки; пятый — сам в прошлом прокурорский работник. Больно и страшно! Везде — водка, и только водка оказывается источником или, во всяком случае, спутником преступлений. И вот финал:

«Я далек от философии, а потому мне непонятно слово — «судьба», и существует ли она на свете? В нашей «горькой» жизни у большинства людей излюбленный прием для оправдания — несчастная судьба, но я противник этого, у нас у каждого открывалась блестящая дорога в жизнь, но кое-кто потерял это будущее, а приобрел однообразную, полную лишений жизнь. Оглядываясь назад, я пробовал проанализировать свой путь. И вывод один: виноват только сам.

И просто до слез обидно получается, сколько светлых умов положила жизнь для нас, родившихся уже при Советской власти, а мы не живем, а сознательно лезем в квартиру, чтобы нажитое по́том пропить за гроши».

Поэтому — нет! не снисходительными улыбочками должны мы отвечать на это общественное зло и горе: «Ну, выпил человек, подумаешь!» Мы с тревогой говорим о влиянии усиленной радиации на нервную систему человека, а не пора ли нам всерьез задуматься о губительном влиянии на человека вот этой самой, другой «радиации», которая смотрит на вас со всех магазинных витрин и прилавков? Задуматься, и изучить, и поднять настоящую тревогу.

И недостаточно в алкоголизме просто видеть одну из причин преступности. Алкоголизм сам нуждается в объяснении. Однажды в гостях у меня был американский писатель Филипп Боносский, очень интересный и вдумчивый человек, дружба с которым у нас продолжается и до сих пор. Среди прочих тем мы разговорились тогда и об этих вот самых проблемах — о преступности, ее причинах и истоках, и коснулись, конечно, вопроса о водке. И он применил образ, который я позволю себе повторить:

— Водка — это курок. В ружье может лежать какой угодно заряд, но без курка оно не выстрелит.