Трудная книга

«Я им рассказал о себе, о той подлости, какую несет преступный мир людям, о том, как сам я видел пеньки, а не видел леса. Обращался я не столько к хорошим, сколько к тем, кто нарушает режим. Говорил, что не надо приспосабливаться, а надо и в колонии формировать в себе человека. Говорил, что многим из них мир представляется в черном свете из-за непонимания жизни. Рассказал, как хорошо жить и идти в ногу с жизнью. Меня очень благодарило начальство, и хлопцы после выступления не давали прохода, просили адрес. И я им дал. Я понимаю всю ответственность, которую беру, если буду отвечать, но скидок делать не буду».

А вот письмо Юры Янченко, друга Саши, о выступлении в колонии:

«Сашка при входе в колонию пожелтел весь, и его передернуло, он стал задумчивым и грустным. Но на сцене он переродился, таким я его не видывал. Колонисты задавали ему вопросы, и это были не ответы с его стороны, а какая-то страшная борьба: иногда его голос срывался. Александр начал рассказывать о себе, в зале стало тихо и удивительно спокойно. А когда закончился вечер, Сашу назвали «стойким коммунистом». И 12 человек взяли его адрес, и 6 человек — мой.

— Буду бомбить до потери сознания, — сказал Сашка. — Жалко их мне, но и зло берет».

А вот газета «Днепропетровская правда» — большой, во всю страницу, отчет о собрании молодежи, посвященном вопросу «Программа партии — программа нашей жизни». В центре страницы — портрет Саши Пшеная. Он сидит, опершись подбородком на руку, и думает. «Он знает, о чем ему говорить, — написано под портретом. — Он расскажет о людях с большой буквы, о коммунистах». А дальше в отчете сказано, как слушали то, о чем он говорил. «Сашу слушали, затаив дыхание. И когда он возвратился на место, зал долго еще аплодировал ему».

А теперь… Я послал ему перед публикацией этот текст, и вот его ответ — оценка и главы, и всей своей прошлой жизни:

«…Теперь о присланном материале. В целом глава мне не очень нравится, а за некоторые места в моих письмах просто стыдно. Столько мрака, столько обид и опровержений, что создается впечатление, будто парит демон над землей, отвергающий все и вся со злой миной на искривленном лице. Правда, все это было, я знаю, но будет ли представлять какой интерес эта безвыходность, этот плен мрака?»

По-моему, будет! Мне кажется, да, есть большой общественный интерес в том, как люди попадают в плен мрака и как из него выходят. И в этом отношении судьба Саши очень показательна.

Вот таким, в итоге, и встает передо мной Саша Пшенай из всего многолетнего общения с ним.

По юридическим признакам он — рецидивист с двумя судимостями, а он стыдится нецензурно выразиться. И тогда, в тот тяжелый, кризисный январь 1960 года, он мог легко получить третью судимость и по юридическим кодексам стал бы особо опасным рецидивистом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Позднее он сам мне об этом писал: «Я ненавидел воров, грабителей, хулиганов и все-таки, по всей вероятности, я примкнул бы к ним, хотя мне было бы противно в их «кодле»».

Со зла, с отчаяния и безнадежности, из протеста он действительно мог наделать глупостей, и из волчонка мог действительно вырасти волк. И общество потеряло бы человека. Больше того, оно приобрело бы врага, сознательного и убежденного. К счастью, этого не случилось, и в нашей стране одним преступником стало меньше, а одним гражданином и хорошим человеком — больше.

«Мне бы только чувствовать, что я что-то делаю полезное в жизни, и все будет хорошо. Верьте, что из меня человек будет! Я должен им быть! Я обязан им быть!»

А вот общественная оценка его работы и жизни: Саша признан передовым рабочим Криворожья и награжден почетным значком ЦК ВЛКСМ.

Ну что еще можно сказать?.. Имеющий уши да слышит, имеющий сердце да чувствует!

* * *

Попадаются такие места в горах, когда видишь все, всю историю земли в одном разрезе — и коренную гранитную основу, и разнообразные слои, напластования последующих тысячелетий, и их причудливые изгибы, сдвиги, сбросы и по ним представляешь всю ту сложную жизнь, которую прошла планета.

Вот так и здесь. На нашем пути мы набрели на судьбу, в которой, как в геологическом разрезе, заключена, на мой взгляд, вся проблема «черной» Арагвы, все ее различные и сложные аспекты: и условия формирования человека; и значение среды и обстоятельств; и роль старших, и по возрасту, и по положению, и тех, кто толкал растущего человека вниз, и тех, кто тянул вверх; и роль суда, правильного по всем юридическим принципам и законам и в то же время чего-то не рассмотревшего в психологической сущности человека, который перед ним стоял; и плюсы и минусы нашей исправительной системы; и значение добра, внимания, поддержки человека; и роль его собственной личности. Вот рассмотрению этих аспектов, всех этих раскрывшихся перед нами слоев и будут посвящены следующие главы.

ЧАСТЬ IV

Зло зла