Трудная ноша. Записки акушерки

– Мне надо вас осмотреть. Надо понять, сможете ли вы родить сама или придется отвезти вас в операционную.

Лиз, только что проснувшаяся в палате, полной незнакомцев, смотрела на Элеанор с неприкрытым ужасом. Элеанор, в свою очередь, жалобно поглядела на меня, отчаянно ища утешения. Я искренне сочувствовала ее переживаниям, но должна была одновременно искать перчатки нужного размера и инструменты для Мисси; у нас не осталось времени ни на легкую болтовню, ни вообще на любые промедления.

Мисси присела на край кровати, уставившись широко распахнутыми глазами в какую-то невидимую точку на стене, и запустила руки под простыню Элеанор.

– Ваша матка полностью раскрыта, – быстро сказала она Элеанор, а потом мне:

– Макушка у позвонков плюс два.

Головка ребенка уже значительно продвинулась по родовым путям.

– Готовьте вакуум-экстрактор. Попробуем все сделать здесь, но если не получится, поедем в операционную и будем накладывать щипцы.

– Она будет использовать вакуумную чашу, – объяснила я Элеанор, одновременно заталкивая ее ноги в стремена, над которыми она подшучивала пару часов назад.

– Доктор будет тянуть, но вам все равно надо тужиться.

Времени на дальнейшие объяснения не оставалось. Кэролайн вкатила тележку с вакуум-экстрактором и насадками. Мисси в углу натягивала перчатки. Педиатр, получивший вызов на пейджер, уже стоял за клювезом; ребенок с тревожным прогнозом может всех удивить, явившись на свет с громким криком, а может выскользнуть из утробы почти безжизненным, так что потребуется неотложное вмешательство – от простой подачи кислорода до интубации и полного реанимационного комплекса. Педиатр держался в стороне, выжидая, готовый к самому плохому.

Я перегнулась через ноги Элеанор, отчего поясницу у меня как огнем ожгло, и отстегнула нижнюю половину кровати, державшуюся на креплениях, откатив ее назад, так что Элеанор осталась на подобии трона с опорами для пяток, чтобы доктор смогла усесться у нее между ног. От боли в спине я вся сморщилась, но на тот момент это не имело значения; у меня будет время расслабиться и отдохнуть, когда дело будет сделано.

Удар. Еще удар. Удар. Этот ребенок должен был родиться – ребенок, самим своим зачатием опровергавший все законы науки, ребенок с отцом, находившимся в другой стране, и двумя заранее обожающими его матерями, одной из которых, при другом раскладе, могло уже не быть в живых, – но сейчас он находился в туманной зыби между тем миром и этим. Все мы стремились помочь ему совершить прыжок через невозможность, преодолеть последние несколько миллиметров и приветствовать нас громким криком. Мисси уселась на табурет между ногами Элеанор; она взялась за чашу экстрактора и наложила ее ребенку на макушку – серебристую полоску, показавшуюся при последней схватке. «06:03, – записала я. – Прорезалась макушка. Наложен вакуум-экстрактор».

– Со следующей схваткой, – скомандовала Мисси, – тужьтесь сильнее.

Я стояла рядом с Элеанор, держа руку у нее на животе, чтобы сказать, когда начнется следующая схватка. Эпидуральная анестезия продолжала действовать; она не ощущала того нестерпимого, непроизвольного желания тужиться, которое обычно возникает у женщин на данном этапе. Почувствовав, как волна напряжения зарождается в верхней части живота, словно у меня под пальцами одним плавным вдохом кто-то начал надувать воздушный шар, я повернулась к Элеанор, встретилась с ней взглядом и просто сказала:

– Сейчас.

Элеанор уперлась подбородком в грудь, сделала глубокий вдох и стала тужиться изо всех сил, стискивая одной рукой смятые простыни, а другой – костлявое запястье Лиз. Когда воздух у нее в легких закончился, она открыла глаза и с надеждой посмотрела поверх живота на Мисси.

– Ну что?

– Медленно, – сказала Мисси, по-прежнему глядя ей между ног. С каждой потугой Мисси должна была равномерно тянуть головку.

– Еще раз.

Капельница с гормоном действовала на полную, 60 миллилитров в час – максимальный безопасный уровень, и он пульсировал в венах Элеанор, провоцируя мощные схватки у нее в животе.

– Еще раз, Элеанор! – обратилась я к ней.

Глаза у нее снова закрылись, и она начала тужиться. В палате наступило молчание – словно трещина во времени.

А потом послышалось бульканье, как будто в земле внезапно забил родник, а дальше вздох и крик. Скользким розовым сгустком, без пауз между головкой, плечами и телом, ребенок упал на руки Мисси, которая передала его мне. Я положила влажный, хнычущий комочек на грудь Элеанор, а педиатр начал растирать его теплым полотенцем. Кэролайн улыбалась, а Элеанор и Лиз со слезами глядели друг на друга, не веря своим глазам. Я приподняла край полотенца, а потом крошечную, морщинистую ножку ребенка.

– Это мальчик, – сказала я. – С днем рождения, малыш.

«06:07, – сделала я запись. – Вакуум-экстракция, младенец мужского пола, жив, закричал самостоятельно».