Трудная ноша. Записки акушерки

Я тоже вздохнула – хоть и не так глубоко. До меня внезапно стали доходить из-за занавесок звуки, которых только что мой слух не воспринимал: биение сердца на КТГ в других боксах, смех мужчины и женский возмущенный возглас в ответ. Непрекращающиеся телефонные трели. Я смотрела, как Яс убирает влажные волосы с лица, как заправляет выбившуюся прядку в свой аккуратный пучок и спрашивала себя, смогу ли дать ей то, что ей нужно, и хватит ли у меня времени, сочувствия и сил. Ее психологическое состояние было очень непростым, в нем сплетались тревожность, разочарование и элементы навязчивого поведения, да вдобавок еще и симптомы посттравматического стресса – такое не распутать за один вечер. Внутренние конфликты, противоречия и обыкновенная усталость, все признаки новоиспеченной молодой матери.

– Яс, ваши переживания – абсолютно все – совершенно нормальны. Рождение ребенка приводит к огромным переменам. Это все равно что бомба, взорвавшаяся посреди обычной жизни, которую вы вели до того. Все меняется, а когда вам приходится целый день сидеть одной дома, то очень легко почувствовать себя в изоляции и без сил.

Она поглядела на меня и кивнула. Яс совершенно точно слышала мои слова, но я не могла с уверенностью утверждать, что она меня понимала. Глаза ее, мгновение назад блестевшие от слез и искавшие встречи с моими, теперь потухли, и я узнала тот взгляд, которым смотрит на меня дочь-подросток, когда я пытаюсь вложить ей в голову перлы своей родительской мудрости. Похоже, она уже спряталась в свою раковину.

– Уборка – это тоже нормально, – продолжала я, стараясь снова привлечь внимание Яс, – но убирать три или четыре раза в день, пожалуй, немного чересчур. Жизнь слишком коротка, Бина будет малышкой лишь раз. Притормозите. Проявите снисходительность к себе. Попросите о помощи, если вы в ней нуждаетесь.

Я поняла всю бессмысленность этих уговоров, как только они слетели у меня с губ. Яс уже застегивала джинсы и заправляла блузку, но я не готова была так просто сдаться и отправить ее назад домой, к прежним проблемам, отделавшись коротким осмотром. Искусство акушерства заключается в том, чтобы распознавать нужды женщин, даже если они лежат в совсем другой сфере, и я чувствовала, что для Яс моих слов – точнее, тех неловких утешений, что я предложила, – было недостаточно. Я знала, что остаются какие-то секунды до момента, когда она опять погрузится в одиночество, из которого ненадолго вырвалась, с тоской в груди и с ребенком на руках. И тут меня посетила идея.

– Яс, – сказала я, когда она опустила ноги на пол.

Она остановилась и поглядела на меня, гадая, что еще я собираюсь – если собираюсь – ей предложить.

– Похоже, насчет шва я все-таки могу вам помочь.

Она слегка кивнула, словно птичка, молча предлагая мне продолжить.

– Вы так много двигались что, если присмотреться повнимательней, спровоцировали небольшое воспаление ниже шва.

Это была откровенная ложь, но прием, похоже, сработал. Яс замерла и внимательно слушала мой «диагноз».

– Надо сделать вашему шву антимикробную обработку, чтобы его размягчить и удалить все вредоносные бактерии. Процедура займет всего десять минут, так что можете просто лечь и отдохнуть. С Биной все будет в порядке.

Я посмотрела на малышку, сладко сопевшую в автомобильном кресле под шум приемного отделения.

– Думаю, я могу задержаться, – ответила Яс, – если вы правда считаете, что это поможет.

– Ну конечно, – с улыбкой заверила я ее.

То, что я задумала, не могло оказать клинического эффекта – просто промывание и короткий отдых, – но я знала, что и вреда от процедуры не будет. В моем распоряжении имелись все инструменты и лекарства из современного акушерского арсенала, но в данном случае основную роль играли замысел и его осуществление.

Я открыла ящик шкафчика у кровати и разложила все необходимое на тележке: стерильные перчатки, две упаковки марлевых тампонов, длинную пластиковую ампулу с жидкостью для промывания ран. Ритуалы в акушерстве имеют большое значение: Яс с большим интересом наблюдала за тем, как я распечатываю каждый пакет. Она снова задрала блузку и приспустила джинсы. Медленно, нежно, словно выполняя важную церемонию, я вынула из упаковки десять ватных подушечек и выложила их вплотную одна к другой по линии шва. Полностью закрыв их белоснежной марлей, я сломала ампулу и вылила ее содержимое на повязку, чтобы та полностью намокла. Всегда, когда я таким образом промываю раны, мне приходит на ум, что у каждой из них есть своя история, а мой уход за раной – знакомство с этой историей, способ акушерки сказать «Я тебя слышу, и я верю тебе».

– Ну вот, – сказала я, легонько похлопав повязку кончиками пальцев. – Теперь пусть как следует увлажнится. Я вернусь через пару минут. А вы отдыхайте.

Я приглушила свет у нее в изголовье и вышла из бокса. Задергивая штору, я видела, что Яс лежит на спине с закрытыми глазами, держа руки по швам. Живот мерно поднимался и опускался под влажной повязкой. В этом крошечном уголке приемного отделения на время воцарился мир.