Трудно не понять Ничто, но множественная вселенная полна этого

продать сыр, но он так и не смог понять, что это такое они делали. И поскольку козы

аккуратно переступали через металлические прутья безо всякого вреда для себя, он

потерял к этому всякий интерес. Но насколько он понял из того, что говорили те люди, это

все имело какое-то отношение к чему-то диковинному, что объедет весь мир на силе пара,

и теперь ему хотелось узнать побольше об этом поющем чудище, проносящемся через

тундру, иногда изрыгая огонь.

Кнут с трудом спустился со склона туда, где воздух был теплее, оставив коз, и, в

конечном счете, проследил звук до чего-то, что напоминало огромный хлев. И как раз

когда он пробрался в него, чудище, внутри которого он заметил людей, вырвалось из

хлева и понеслось прочь по железным рельсам. Он следил за ним, пока оно не исчезло за

горизонтом. Немного позже городские сказали ему, что эта штука называется

локомотивом. И томление в его сердце снова проснулось и начало расти и расти. Да, на

свете и правда было что-то, кроме коз.

Пока Симнел и его ребята спали мертвым сном, Мокрист провел целый день и

вечер в напряженном ожидании каких-нибудь неприятностей. Когда настала его очередь,

он громко продрых всю ночь и продремал все утро, пока поезд двигался от Слэйка через

долину Смарл. Мокристу снился мост над ущельем возле перевала Вилинус — место

отнюдь не для праздничных прогулок, приближающееся тем не менее с неотвратимостью

налоговых уведомлений.

Что угодно могло произойти, когда они вступят на эту засушливую землю

оползающих скал, рушащихся скал и скал, полных бандитов всех мастей. Описать

грядущие условия можно было как езду на огромной скорости без тормозов по

железнодорожному полотну, усеянному камнями. А на такой высоте даже галька могла

стать причной катастрофы. Мокрист вздрогнул при мысли об этом месте.

Поезд мчался через пустынный пейзаж. Так много места и так мало городов —

только редкие селения. Такой простор, и Железная Герда кусала его, нападая на горизонт,

словно тигр — как будто он ее чем-то оскорблял; останавливаясь, только если ей нужны

были уголь и вода. Ни одного, ни другого никогда не бывает много.

К середине дня горы Убервальда стали казаться ближе, воздух похолодал, и

Железная Герда принялась взбираться в предгорья на пути к пункту их назначения.

По сторонам от дороги стали попадаться одинокие козлопасы, а среди людей,

разглядывающих новый механизм, явно случилась эпидемия платьев с узкими лифами и

широкими юбками в складку. В каждом городе, через который они проезжали, их ждали с

флагами и, прежде всего, оркестрами. Они пыхтели и гудели, пока толпы приветствовали

Железную Герду. И, да, когда поезд проходил мимо — медленно и осторожно —

176

приходилось следить за маленькими мальчиками, бегущими за ним, как за своей мечтой.

Об этом стоило сложить какой-нибудь йодль.

Однако Мокрист заметил, что Симнел выглядит все более и более встревоженным,

и воспользовался одним из коротких перерывов инженера, чтобы поговорить с ним

наедине.

— Дик, Железная Герда ведь лучший паровоз, который ты когда-либо строил?

Симнел вытер руки тряпкой, которая, определенно, видела уже слишком много

жирных рук.

— Конечно лучшая, мистер Губвиг, мы все это знаем, но сейчас я беспокоюсь не о

ней. Дело в мосту над ущельем. Мы сделали все, что могли, но нам нужно больше

времени. Мост не выдержит веса поезда и всего остального.

— Ладно, — сказал Мокрист, — у тебя есть логистика, знание веса и давления, и

всех остальных логарифмических штучек, и все это говорит тебе, что поезд не пройдет. А

я говорю тебе сейчас, что если мост не будет готов к тому времени, как мы до него

доберемся, Железная Герда перелетит ущелье с тобой и со мной на подножке. Можешь

называть это ловкостью рук, можешь — мошенничеством, но мы полетим.

Инженер выглядел как человек, которому предложили угадать, под каким

наперстком горошина, и в глубине души он прекрасно понимает, что ни при каких

условиях не сможет угадать, под каким.

— Мистер Губвиг, вы говорите о магии? Я инженер, вот кто я. Мы не одобряем

магию.

Голос Мокриста внезапно стал сладким как патока.

— Нет, мистер Симнел, думаю, здесь вы заблуждаетесь. Вы верите в солнечный

свет, хотя понятия не имеете, как он работает. И коль скоро мы затронули этот вопрос,

задумывались ли вы когда-нибудь, на чем стоит Черепаха?

Дик оказался загнан в угол.

— Ээ.. Ну… Это другое. Это просто устройство мира.

— Прости, дружище, но ты не можешь знать. И тем не менее ложишься спать

более-менее уверенным, что мир останется на месте завтра утром, когда ты проснешься.

Дик снова попытался взять ситуацию в свои руки, хотя и продолжал выглядеть как

человек, уверенный, что какой бы наперсток он ни выбрал, он будет неправильным. —

Значит, мы говорим о волшебниках, мистер Губвиг?

— Ну… магии, — ответил Мокрист, — все волшебно, пока не знаешь, что это