Трудно не понять Ничто, но множественная вселенная полна этого

Он глубоко вздохнул и спросил:

— Что случилось с телами, мистер Праотец?

— О, да, сэр. Они в моем подвале, там довольно холодно. Они в ведре, небольшом

таком ведре. Это были два брата, крепкие парни. Горн был поумнее, а Джед … кузнецом.

Хотя, в ведре я не смогу распознать, где чьи куски. Джед как-то похвастался, что построит

локомотив, и, говоря по-правде, он был хорошим кузнецом, но что он там смыслил в

локомотивах мне трудно даже представить. Но он считал, что сможет это сделать, и все

товарищи его подзуживали.

Он замялся на мгновение и добавил:

— Я был первым, кто сюда добрался, тут почти все было в тумане, и мне это

совсем не понравилось. Все было липким и горячим, аж блевать тянуло. И это все, сэр.

Что тут еще скажешь?

Мокрист взглянул вверх и спровил:

— Там, на дереве, что, действительно наковальня?

Трактирщик уставился на него, потом поднял взгляд на дерево и сказал:

— А у тебя глаз наметанный, да? Вообще говоря, наковальня всегда была на земле,

но взрыв был очень мощный.

Мокрист оживился, насколько смог.

104

— Спасибо, мистер Праотец, — сказал он. — Очень скоро здесь будет полным-

полно журналистов, которые захотят на все это поглазеть, я сожалею об этом, но они

налетят, как мухи.

— Все в порядке, сэр. Для бизнеса хорошо. Журналисты пьют вдвое больше, чем

кто угодно другой, и вдвое дольше. Они были тут, когда обрушилась шахта, и они

впитывали ликер, как губка. — Мистер Праотец потер руки в предвкушении.

На самом деле, было уже около девяти утра, когда начали появляться журналисты.

Возглавлял их стаю Отто Шрик из «Анк-Морпорк Таймс», который всегда оказывался на

месте происшествия первым51.

Что касается остальных разбойников пера, то они пребывали во взаимном

непонимании, и каждый ожидал, что другие расскажут ему, что происходит.

Мистер Пратоец целеустремленно богател на бутербродах с беконом, пока его

жена жарила яичницу и обязательные чипсы.

Мокрист взял слово и заявил, что, хотя железная дорога не замешана в катастрофе,

ее владельцы намерены лично осмотреть место происшествия, и что он готов ответить на

вопросы.

К тому времени, как прибыли Гарри Король, Симнел и Громобой, Мокрист успел

понаблюдать, как праотец осторожено взвинчивает цены на пиво, а его трактир

постепенно заполняется посетителями со всей Равнины Сто.

Мокрист успел выяснить у миссис Праотец, что старушку мать погибших братьев

сейчас утешают друзья в ее доме, в паре минут ходьбы от трактира, но он был достаточно

осторожен, чтобы проследить, чтобы никому из журналистов не сказали об этом ни слова,

как и о текущем месте пребывания братьев Уэсли. И он вдруг понял, что это была самая

разумная и гуманная вещь, которую можно было предпринять: некоторые из журналистов

принадлежат к той породе людей, кто обязательно скажет что-нибудь вроде: «Ну, миссис

Уэсли, что вы почувствовали, когда узнали, что оба ваших сына расплавились?»

Когда представители прессы ухватились за новоприбывших, Мокрист, как

настоящий гроссмейстер, предпринял все усилия, чтобы уберечь своего короля, которым

был сэр Гарри Король, от бестактных вопросов, и вместо этого пустил в ход своего

сияющего рыцаря, мистера Дика Симнела. Он многому учился у мистера Симнела. Он

встречал лицом вопросы типа: «Что вы скажете людям, которые думают, что, в конце

концов, горячий пар убьет их всех?»

— Я не знаю, сэр, — отвечал Дик. — Я ни разу не встречал человека, который бы

так думал. Пар очень опасен, если не уметь с ним обращаться, и мне очень жаль бедных

мальчиков.

— Я слышал, ваш собственный локомотив убил кого-то позапрошлой ночью, —

сказал Хардвик из «Псевдополис Дейли Пресс». — Что вы на это скажете, мистер

Симнел?

Прежде чем Дик успел заговорить, Громобой обрушился на них, как судья, и

сказал:

— Лицо, о котором вы спрашиваете, явно пыталось совершить диверсию по

отношению к локомотиву, и мы действительно сожалеем о том фатальном обстоятельстве,

что он находился там, где не должен был находиться, и делал то, чего не должен был

делать. Очевидно, он проник в ангар через световой люк, что явно демонстрирует, что

честные дела не предусматривались в его замысле. Увы, он сам послужил причиной своей

смерти.

— А как насчет мистера Симнела-старшего? — сказал Хардвик. — Он тоже сам

был виноват в своей смерти?

51 Было бы невежливо спрашивать Отто, как это ему удается. Конечно, все знали, что он вампир, но он был

пламенным черноленточником, и потому, кто бы и что о нем не знал, вслух об этом не говорили.

105

Симнел снова взял слово:

— Все дело в том, что к пару нужно относиться с уважением. Я понял это на

горьком опыте — со смертью отца. Поэтому я измеряю, проверяю, и опять измеряю —

снова и снова. Все дело в маленьких числах. Все дело в аккуратности. Все дело в знаниях.

У пара свои правила. В конце концов, мы называем это ожившим паром неспроста. В

неподходящих руках он опасен, но мои руки, сэр, провели кучу времени, строя котлы и