Трудное время (ЛП)

— Надеюсь, ты прочтешь кое-что, — произнес он, глядя на мои руки. — Кое-что, что я написал.

— Конечно. — В этот момент я поняла, что точно знала, где стоял ближайший офицер, и не для своей защиты. Я знала это так же, как все осужденные. Так же как преступник высматривает свидетелей и камеры, когда собирается совершить что-то незаконное. Я взяла листок из его рук, но он остановил меня прежде, чем я успела развернуть его.

— Не сейчас. Но, возможно, ты можешь забрать его с собой. Не спеши. Это очень важно. Я хочу быть уверен, что говорю все правильно.

Бум-бум-бум.

— Э-э... да. Конечно. Я могу сделать это. — Это был линованный листок, и я смогу увидеть его почерк. В большом количестве. — Даже если потребуется все переписать заново, это был хороший опыт в написании, — предложила я.

Он кивнул.

— Я использовал тот прибор. Я напечатал его на нем, и он исправил заглавные слова и орфографию. Потом я переписал все на бумагу. Мне не пришлось полагаться на голову, чтобы составить письмо.

— Умно.

Карие глаза Коллиера метнулись в сторону, в поисках охранников. Обнаружив, что они заняты прибывшими заключенными, он наклонился ближе.

— Я не буду тебя очень напрягать, — сказал он.

Я почувствовала, как приподнялись мои брови, а сердце убежало в пятки.

— Напрягать?

— Мне есть что сказать. Тебе. — Он постучал по бумаге, с едва слышным шепотом. — Если ты захочешь узнать больше, на следующей неделе, одень красное.

— Одеть красное?

— Если ты появишься в красном на следующей неделе, то я пойму, что то, что я хочу сказать, тебя устраивает. Если на тебе будет любой другой цвет, я больше никогда не побеспокою тебя. Не по поводу печатания или другому поводу. Я не разозлюсь, ничего такого. Но если ты хочешь узнать, то одень красное.

— Коллиер! — охранник метнул взгляд на него. — Следи за своим положением, любовничек.

Коллиер сел прямо, убирая свои скрещенные руки.

— Красный, — сказал он. — Но только, если захочешь узнать больше.

Я кивнула, сунув сложенный листок в свою записную книжку, вместе с остальными несколькими письмами заключенных, которые я пообещала занести в почтовое отделение.

Он посмотрел на мои руки, затем встал.

— Очень признателен, — сказал он обычным голосом, и задвинул за собой стул.

— Вот почему я здесь.

Затем он ушел не обернувшись. Пожилой охранник — кажется, его звали, Джейк — подошел ко мне.

— Он запугивал тебя?

Я слишком быстро засмеялась, качая головой.

— Нет. Всего лишь немного по заигрывал. Он безобидный. — Ага, безобидный.

— Я надеюсь, он не нашептал тебе ничего оскорбительного.

— Нет. Он просто скрывает свое нарушение письменной речи, — соврала я. — Думаю, он не хочет признать, что ему нужна помощь. — Ради всего святого, не проси показать тебе письмо.

Но Джейк только кивнул.

— Забавно, как некоторые из этих парней по-прежнему держатся за свою гордость, после того как мы забрали у них все остальное.

— Он... Должна я опасаться, из-за него? Он был замечен в манипуляциях? — скажи, нет. Скажи не скажи, нет, скажи, нет. Пожалуйста, не лишайте меня этого. Это слишком приятно.

Джейк подтянулся, с задумчивым видом, поправив свой ремень на животе.

— Этот... Он не бойскаут, но он не сует свой нос, куда не следует. Хорошее поведение с момента его заключения, не встревает в разборки, насколько это возможно, в месте подобно этому.

— Значит не совсем плохой.

Джейк улыбнулся.

— Довольно плохой, чтобы угодить за решетку на десять лет. Хотя не слишком опасен. Если у тебя от него мурашки по коже, доверяй своим инстинктам... Но маньяком его не назовешь. Ну, что на самом деле, мы знаем, даже о самых порядочных.

Я кивнула, чувствуя странные смешанные эмоции. Облегчение, заинтригованность, нервозность. Должно быть, это отразилось на моем лице.

— Все еще не освоилась, да?

Я протяжно выдохнула. Я могла позволить себе показать свое беспокойство, сейчас, когда все преступные глаза покинули помещение.

— Да. Просто, в библиотеке, люди все время пытаются отвлечься. Но здесь... я не знаю. Я хочу помочь этим ребятам. Я хочу верить им на слово, не смотря на то, что знаю насколько это невероятно глупый поступок.

— Здесь, самый лучший твой советчик, это интуиция, детка. Прислушайся к ней.

Я улыбнулась, и взяла свою сумку. Внутри было письмо от Эрика Коллиера. Эрик Коллиер, который был осужден на десять лет, если бы только Джейк не произносил приблизительное количество цифр. Десять лет.

С одной стороны, думала я, подходя к машине, десять лет это хорошо. Это было не убийство, учитывая, что Казинс относилась к колонии общего режима, и десять лет слишком мало для особо ужасного сексуального насилия.

С другой стороны, десять лет означали, что Эрик Коллиер отбывал наказание не за кражу в магазине или продажу травы, или за неоплаченные парковочные талоны.