Трудности перевода. Воспоминания

Рассчитываем, что сегодняшний сигнал будет адекватно воспринят оппозиционными силами. Альтернативы диалогу нет и быть не может. Если оппозиция считает принятые недавно Башаром Асадом законы несовершенными, то надо откликаться на приглашение властей к их обсуждению для продвижения своих идей… Шансы на мирный выход из нынешнего кризиса у сирийцев есть, и такую перспективу мы будем поддерживать, действуя в координации со всеми конструктивно настроенными партнёрами».

Между тем кризис в Сирии не затухал, и новое нагнетание страстей в Совете Безопасности пришлось на наше председательство в нём в декабре 2011 года. С целью вновь попытаться ввести работу в конструктивное русло российская делегация 15 декабря внесла новый проект резолюции Совета Безопасности. В нём призыв прекратить насилие был обращён ко всем сторонам сирийского конфликта, содержался призыв к мирной оппозиции отмежеваться от экстремистов, говорилось о необходимости ускорить реформы в Сирии и решать все проблемы на путях политического диалога. Западные делегации заявили, что готовы работать на основе нашего проекта, но первые же экспертные консультации показали: они будут пытаться превратить его в свою противоположность, их поправки дублировали обвинительные, конфронтационные формулировки отвергнутого октябрьского проекта резолюции. В итоге переговоры по нашему тексту зашли в тупик, и в конце января 2012 года, как и осенью, вновь появился альтернативный проект, который на сей раз был представлен как «марокканский», хотя было ясно, что за ним в первую очередь стоят Франция, США и агрессивно-антисирийские силы в Лиге арабских государств (ЛАГ). (Марокко к этому времени стало непостоянным членом СБ и неформально представляло в Совете ЛАГ.)

Лига воспринималась в это время как главный международный инструмент содействия урегулированию сирийского кризиса. Однако действовала она непоследовательно и порой контрпродуктивно. Выдвижение тех или иных предложений по урегулированию сопровождалось принятием репрессивных решений в отношении Дамаска: было приостановлено членство Сирии в ЛАГ, а также объявлено о введении против этой страны экономических санкции. Что не прибавляло энтузиазма Дамаску по сотрудничеству с Лигой. При активном содействии Москвы удалось всё же добиться потенциально важной договорённости между ЛАГ и Сирией: в стране развёртывалась наблюдательная миссия ЛАГ. Наблюдатели проработали лишь несколько недель, при этом доклад миссии давал куда более объективную картину обстановки в стране, в том числе освещая и деятельность экстремистских вооружённых группировок, чем это было принято признавать в мировых СМИ и заявлениях западных политиков. Здесь, вероятно, и кроется главная причина того, что деятельность миссии свернули.

31 января 2012 года в весьма наэлектризованной атмосфере было созвано официальное заседание Совета Безопасности, где от ЛАГ выступили премьер-министр председательствовавшего в тот момент в Лиге Катара и генеральный секретарь организации. В заседании приняли участие госсекретарь США, министры иностранных дел Англии и Франции. Бросалось в глаза, что выступления лаговцев имели мало общего с объективной тональностью доклада миссии наблюдателя Лиги — они были построены в воинственном по отношению к Дамаску ключе. Так же конфронтационно выступили и западники. Впрочем, в заявлениях упомянутой министерской «тройки» не содержалось каких-либо критических выпадов в отношении России (по поводу нашего вето либо поставок российского оружия Дамаску). Поэтому и я смягчил тональность нашего выступления, вычеркнув из текста некоторые заготовки, содержавшие критику позиции Запада в сирийских делах. Отметил, что мы готовы продолжать конструктивно работать в Совете, в том числе и с учётом «марокканского» проекта. (Не помню другого случая, чтобы в Совбезе стояла такая тишина. Зачитывая свой текст, я слышал, как в наушниках по всему залу идёт синхронный перевод на официальные языки ООН.)