Трудности перевода. Воспоминания

Казалось бы, возникали неплохие предпосылки для выхода Совета на консенсусное решение. Удалось существенно «почистить» «марокканский» текст, из него были изъяты все намёки на возможность введения санкций против Дамаска, даже было снято положение, «принимавшее к сведению» санкции, которые были ранее приняты ЛАГ. (Чтобы не тратить попусту время, я прямо заявил, что Совет Безопасности никогда не будет ни одобрять, ни принимать к сведению никаких принятых без него односторонних санкций — наше негативное отношение к такого рода практике хорошо известно. Западные коллеги поняли, что спорить бесполезно.) Другим направлением наших усилий стало стремление включить в текст проекта формулировку, исключающую иностранное военное вмешательство в сирийские дела. Западные коллеги по-всякому уходили от этого, например, говорили, что не смогут отказаться от возможного применения силы в случае, если в Сирии начнётся геноцид. Тем не менее была найдена преамбулярная формулировка, которая оказалась по-своему новаторской: «Подчёркивая своё намерение урегулировать нынешний политический кризис в Сирии мирным путём и отмечая, что ничто в настоящей резолюции не является санкцией на принятие мер на основании статьи 42 Устава…».

Главным, однако, стало то, в какую форму в проекте резолюции Совета будет облечена поддержка инициативы, выдвинутой ЛАГ 22 января 2012 года. Лаговцы и западники настаивали на том, чтобы инициатива была поддержана в полном объёме. Между тем в ней детально трактовались вопросы будущего политического урегулирования в Сирии. Решение по ним могло быть принято только в итоге внутрисирийского политического диалога. Не помогало делу и то, что детальный «рецепт» лаговцев Дамаск уже отверг. Таким образом, безоговорочное одобрение Советом инициативы от 22 января означало бы лишь вмешательство Совета во внутренние дела суверенного государства, что не входит в его уставные прерогативы, и дальнейшую конфронтацию между Дамаском и международным сообществом. Под давлением наших возражений в свёрстанном марокканцами и западниками ко 2 февраля тексте инициатива ЛАГ одобрялась лишь в общем виде, конкретных формулировок из документа ЛАГ от 22 января проект резолюции не воспроизводил.

Когда же Совет собрался на консультации 2 февраля, постпред Франции Жерар Аро с воодушевлением заявил, что формулировка представляет собой «конструктивную двусмысленность» и каждый сможет трактовать её, как заблагорассудится. Франция, например, будет заявлять, что СБ полностью поддержал план Лиги арабских государств. Ему вторила постпред США. Мне пришлось категорически возразить: весь смысл работы по этой формулировке в последние дни как раз и состоял в том, чтобы о поддержке инициативы Лиги говорить в допустимом для Совета объёме и не предрешая того, какие конкретные договорённости о будущем страны будут достигнуты в ходе межсирийского диалога. Надо сказать, даже некоторые западные члены Совета в ходе последовавшей дискуссии склонялись к нашей интерпретации достигнутой договорённости по обсуждаемому положению резолюции. Тем не менее, две делегации продолжали упорствовать. Пришлось констатировать, что работа в Совете зашла в тупик. Я привёл изречение Карла Маркса: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Консультации в Совете завершились безрезультатно.

Выйдя из зала заседаний, западные коллеги остановились в так называемой «тихой комнате». Она разделяет зал консультаций и то место, где нас ожидает большая группа возбуждённых журналистов. Что же сказать прессе? Через несколько минут кто-то предложил «поговорить ещё». Группа постпредов (без советников), которые ещё не успели покинуть здание ООН, уединилась в одной из совещательных комнат (мы с китайцем, постпреды США, Англии, Франции, Португалии, Германии и Марокко). В результате примерно часового разговора были найдены формулировки, отражавшие наше понимание дела. Казалось бы, можно расходиться по домам (рабочий день уже давно закончился, а предстояло ещё писать соответствующие доклады в столицы). Но тут постпред Франции сказал, что самым сложным будет отвечать на вопрос прессы о том, подразумевает ли резолюция необходимость ухода Асада. Француз и американка заявили: они ответят на этот вопрос утвердительно. Я не мог скрыть удивления: понятно, Вашингтон и Париж требуют ухода сирийского президента, но в проекте резолюции об этом ничего не говорится. Более того, даже в инициативе ЛАГ от 22 января упоминается лишь, что Асад должен передать своему вице-президенту полномочия по ведению переговоров с оппозицией о создании правительства национального единства. Может быть от накопившейся за день усталости разговор довольно быстро перешёл на повышенные тона. В итоге западные коллеги положили на бумагу вполне приемлемый текст ответа на упомянутый вопрос со ссылкой на то, как эта тема трактуется в инициативе ЛАГ.