Трудный день

Ленин говорил о планах реорганизации России. Они казались Уэллсу справедливыми, честно задуманными и очень простыми. Простота и честность особенно нравились Уэллсу. Но когда Ленин заговорил об электрификации, Уэллс спросил:

— Имеется в виду электрификация в будущем?

— В настоящее время.

— Сейчас, когда в стране почти угасли торговля и промышленность?

— Да, сейчас.

Уэллс молчал. Он выражал своему собеседнику полное недоверие и давал ему возможность вернуться в реальный мир.

— Проекты электрификации, — начал Уэллс, — осуществляются сейчас в Голландии, обсуждаются в Англии, и можно легко представить себе, что в этих густонаселенных странах с высокоразвитой промышленностью электрификация окажется успешной, рентабельной и вообще благотворной.

Пока Уэллс говорил, Ленин чуть заметно кивал головой: это он уже слышал, к сожалению, не раз… Ну что же, продолжайте…

— Однако электрификация России… — Уэллс оборвал фразу и пожал плечами: можно ли об этом говорить всерьез?

— Мы будем электрифицировать Россию сейчас, — сказал Ленин.

Уэллс поднял голову.

— В России будут созданы крупные электростанции, которые дадут целым губерниям энергию для освещения, для работы транспорта и промышленности.

Великолепно! Но объективность и реальность прежде всего! И Герберт Уэллс выпрямился в кресле, словно встряхивая себя, освобождаясь от обаяния этого невысокого человека, от захватывающего благородства его стремлений.

— Дерзновенный проект, — определил Уэллс. — Я не знаю более дерзновенного. Но в огромной, равнинной, покрытой лесами стране, населенной неграмотными крестьянами, не имеющей технической интеллигенции, это утопия. В отличие от других — электрическая.

— Да, так может показаться некоторым, — спокойно сказал Ленин. — Я понимаю это. Между прочим, так кажется и некоторым нашим руководителям. Но уже есть опыт. Мы электрифицировали два района.

Ленину было приятно сказать это Герберту Уэллсу. Великая мечта осуществлялась… Собеседник наконец поймет… Он крупный писатель, незаурядная личность. Представить себе Россию электрифицированной не труднее, чем представить жизнь на других планетах, на Марсе… Ленин продолжал рассказывать, какие электростанции будут построены в ближайшее время.

Уэллс кашлянул и спросил:

— И вы возьметесь за все это с вашими мужиками, крепко сидящими на земле?

— Мужики станут другими. Будут перестроены не только города, деревня тоже изменится до неузнаваемости.

Уэллсу осталось лишь удивиться еще больше. Несмотря на свою сдержанность, он сделал едва заметный, но все же вполне определенный жест: ну и ну!

— Уже сейчас, — продолжал Ленин, — у нас не всю сельскохозяйственную продукцию дает крестьянин. Кое-где существует крупное сельскохозяйственное производство. Там, где позволяют условия, правительство взяло в свои руки большие поместья, в которых работают не крестьяне, а рабочие.

10. У ЧАСОВНИ

Между тем Чекулин ходил возле часовенки и присматривался к ребятам. Он искал того мальчишку, который так ловко обманул именитого гостя. Опытные спекулянты и мошенники, завидев плечистого матроса с кобурой, старались исчезнуть из поля его зрения.

Чекулин увидел невысокого роста парнишку и остановился: «Не этот ли?» На нем было рваное пальтишко, не по размеру большой картуз на голове, ботинки, перевязанные веревочкой… Но со спины трудно было определить точно.

Чекулин положил руку на худое плечо парнишки и сурово сказал, поворачивая его лицом к себе:

— Позоришь Республику Советов, малец…

Но парнишка оказался не тот, кого он искал. Чекулин нахмурился и, молча оттолкнув его, пошел дальше.

«Может быть, вот этот?» — он посмотрел на другого.

Картуз съехал ему на лоб, отломанный козырек закрывал глаза, и Чекулину пришлось не очень вежливо приподнять его.

— Чего ты?

Даже Чекулина, много повидавшего на своем веку, тронуло выражение глаз маленького голодного человечка, продававшего никому не нужные летние перчатки, бывшие когда-то белыми.

Чекулин вздохнул и отошел. Остановившись невдалеке от часовенки, он посмотрел на сборище людей, согнанных сюда голодом и нуждой.

Постояв так, он снова вошел в толчею.

Паренек с перевязанным грязной марлей горлом продавал пестрые открытки… Мальчик, с копной черных волос, в чем-то убеждал деревенскую богомолку с котомкой за плечами и палкой в руке… Совсем маленький, худенький мальчишка, перетянутый ремнем, держал в руке толстую книгу.

Наконец Чекулин увидел того, кого искал. Это был мальчик лет десяти, с бледным, изможденным лицом. На этот раз он продавал какие-то порошки в пожелтевшей бумаге.

Чекулин двинулся к нему.

Мальчик, заметив Чекулина, насторожился и, растолкав людей, подался в сторону. Чекулин, лавируя между богомольцами и торговцами, бросился за мальчишкой и, догнав его, схватил за плечо.

— Ну чего ты ко мне пристал? — заныл мальчишка. — Чего тебе от меня надо?

— Позоришь Республику Советов, малец, — без прежнего пафоса сказал Чекулин. — Иностранцев обманываешь. Клади деньги на кон!

Мальчишка полез за пазуху и достал оттуда кусок черного хлеба, завернутый в тряпку.

— Вот его деньги… Бери…