Трущобы рабочих районов (СИ)

- Потому что как я вернусь после этого на улицу? Изнеженный, сытый? Привыкший общаться с нормальными людьми? - я кусаю губы, стараясь не заплакать. В этот момент в комнату вбегает Стефано и прыгает на кровать прямо мне в ноги. Мать недовольно на него косится, но молчит, видимо, не желая расстраивать замечанием еще не отошедшего до конца от шока сына.

- Куда ты пойдешь? Ты никуда не пойдешь, да мама? Мы ведь что-нибудь придумаем? Хочешь у нас работать?

Стефано смотрит на меня, потом на мать, та чуть улыбается.

- Мама, мы найдем ведь Кристоферу какую-нибудь работу? Пожалуйста...

- Конечно, милый, я обещаю, - она улыбается и дотрагивается до волос сына. - Кристофер хороший, мы поможем ему.

- Спасибо! - Стефано подползает к изголовью кровати и начинает трепать мои волосы, весело смеясь и радуясь, как ребенок. Женщина же поднимается и выходит из комнаты. - Ты тут останешься, ты будешь со мной, всегда! - я поворачиваю голову к Стефано, не зная, что ответить.

- Зачем я тебе?

- Глупый! Как же я рад, что ты тут! - мальчик ложится рядом и обнимает меня, утыкаясь носом мне в грудь. - Прости меня за ту выходку, Кристофер.

Я не могу злиться, тем более, что я сам виноват перед ним. Этот чертов дядя всё-таки успел лишить его невинности. Но я не хочу пока что об этом вспоминать, и не могу долго держать обиду на Стефано. Я лежу, обессилевший, чувствуя, как мою шею он снова покрывает поцелуями.

- Я до тебя не домогаюсь, я просто... - мальчик аккуратно касается губами моей щеки. - Тебя ведь можно целовать, ты не обижаешься?

- Нет, Стефано, я не обижаюсь, ни капли.

Глава 9

Я в этом доме уже четыре дня, и до сих пор не верю в это. Не верю в эту белую теплую постель, не верю в стакан молока каждое утро. Иногда ко мне прибегает Мэри - маленькая сестричка Стефано, ей всего пять лет. У нее пухлые щечки, светло-русые кудри до плеч и бесчисленные оборочки на платье. Я теперь могу разглядеть ее ближе. Я лежу, боясь до нее докоснуться, будто это фарфоровая кукла, а она протягивает мне каждый раз что-то, что раздобыла на кухне: куски сахара, булочку или леденцы. И тараторит:

- Ешь, скорее, пока мама не видит! - и воровато оглядывается по сторонам. Я послушно заглатываю ее гостинец, она гладит меня по щеке, смеется и убегает. Стефано знает об этой игре, как и, наверное, все в доме. Меня это смущает. Непривычная ласка и тепло незнакомых людей. Я не привык к этому, поэтому, оставаясь один, я поворачиваюсь лицом к окну и тревожно прислушиваюсь к звукам улицы. Что я хочу там услышать? Или, скорее... Что боюсь услышать? Каждую ночь мне снится, что в комнату заходят полицейские, грубо стаскивают меня с кровати и тащат куда-то в ночь. А еще снится тот самый тупик, где я обслуживал клиентов, будто я до сих пор там работаю. И каждое утро я просыпаюсь с одной и той же мыслью: а что, если мне придется туда вернуться? От этой мысли меня знобит, и тогда я нервно тереблю одеяло, напряженно думая, как же избежать этого.

- Кристофер, как ты сегодня? - Дверь открывается, и в комнату заходит Стефано, садится на постель и тут же начинает поглаживать мои волосы. - Ты грустный, почему?

- Я не грустный...

- Плохо себя чувствуешь?

- Нет, мне лучше, - удивительно, но то, что я боялся больше всего - а именно кошмаров с образом окровавленного маньяка, воспоминаний об убийстве, страхов... Этого нет. Наверное, потому, что панель страшнее маньяка, а может, еще и потому, что я, наверное, подонок, который не боится бога. А как еще меня назвать, если воспоминание о том, как я перерезаю этому ублюдку горло, не вызывает у меня никаких эмоций?

- О чем ты задумался?

- Ни о чем... - я пытаюсь улыбнуться, но Стефано недоволен.

- Ты не доверяешь мне?

- Доверяю...

- Тогда я хочу знать, что тебя беспокоит.

- Что я вернусь на панель, когда выздоровею, - я отвожу глаза. Как же я ненавижу обсуждать свой образ жизни со Стефано! Но о маньяке я заводить разговор не собираюсь, это не самая лучшая тема для моего друга.

- Не вернешься ты туда, я поговорю с мамой, и она что-нибудь придумает.

Я молчу, понимая, что самое лучшее, что придумает его мама, это сдать меня в сиротский приют. А я туда не хочу, там не будет Стефано. Тем более, что подобные богоугодные заведения хуже тюрьмы.

- Кристофер...

- Что? - мальчишка снова хочет что-то спросить и, судя по тому, что он сидит как на иголках, вопрос опять коснется секса.

- Я постоянно вспоминаю тот вечер, когда пришел дядя, - я молчу, немного напрягаясь, - ты тогда ртом... - Стефано показывает пальцем на свой рот, затем резко опускает руку. - Почему-то это из головы не выходит.

А у меня не выходит из головы, как тебя в задницу трахнули, но я молчу же... И сейчас я молчу. Потому что ты жертва насильника, а я шлюха.

- И что?

- А потом ты его удовлетворил... ниже.

- Хватит! - я взрываюсь, а он тут же опускает голову. Только ему ни черта не стыдно, и я это вижу. - Что ты от меня хочешь?

- Ты был голенький... Так красиво...

- Что красиво?

- Ты... Когда ты стоял на коленях, а потом...