Царь Медоедов

Так, благодаря батюшке Илию, я понял, что не готов к монашеству, не готов к полному самоотречению. Я думал, что монахи будут летать по воздуху и обстановка будет как в региональном филиале рая. А этот монастырь спустил меня с небес на землю. Подобное порой происходит и со священством, когда люди узнав о батюшке, что тот, например, выпивает или злоупотребляет средствами прихода, говорят: «Ну вот, я так и знал, все священники – свиньи». Но, во-первых, далеко не все, и во вторых они не на крыльях спускаются в храмы, а приходят из этого же больного мира, учатся в семинариях пять лет и «шалость удалась». Было бы странно, если после учёбы они все выходили с золотыми венцами над головой и с лирами в руках.

Я вернулся домой. Очередное разочарование, теперь уже в собственных силах. Я провёл в городе пару недель, выпивая и гуляя с друзьями. Мы встретились с Антохой:

– Прикинь, звонит незнакомый номер, беру трубку. Девушка говорит: «Привет. Ты меня не знаешь, но я подруга сестры твоей одноклассницы». Я такой, – Чего??? – и она опять это повторяет: «Подруга, сестры, твоей одноклассницы» – я ей отвечаю, – А ну тогда понятно… – Е****, что у баб вообще в голове, когда они такое говорят, как мне эта схема вообще должна помочь понять кто она?

Мы смеёмся.

– То есть она у кого-то взяла твой номер и решила так представиться.

– Да прикинь.

– У девок от тебя тампоны дымятся.

– Ну а у тебя-то как там? С твоими попами?

– Даже не знаю, как об этом рассказать. Важно наверное не столько внешние события, сколько то, что я осознаю при этом.

– Не знаю, как ты Илюх, я вот думаю, Бога нет, и это всё выдумали, чтобы управлять быдлом, давить на совесть. Бог сказал то, Бог сказал это – опиум для народа. Главное верить в себя и надеяться на свои силы, а вот это всё: «Ой божечки помоги», – Антон сложил руки как в молитве, – Ну это бред, какое-то самовнушение.

– А как же то, что я исцелился там от голосов.

– Ну, помогло и помогло, и хорошо. Как бы, не стоит, мне кажется, так заморачиваться. Вот эти монахи там, они ведь только жрут и спят, как кастрированные коты. Нет, ну правда… замариновались в благоприятной среде – пожрать есть где, поспать есть, делать ничего особо не надо. Как в санатории. Разве я не прав?

– Ты прав отчасти, поэтому я, наверное, и боюсь там остаться, чтобы не стать таким – замаринованным огурцом.

– Да, надо учиться, работать, у меня по-прежнему цель в жизни наделать пяток ребятишек, а лучше десяток, и всех правильно воспитать, чтобы была какая-то альтернатива гастарбайтерам, которые размножаются как тараканы. Зато они, когда вырастают, знаешь, как они благодарны отцу и матери, сумевшими их вырастить и сделать людьми. А вот это всё… просить у Бога, дай мне мозгов, дай мне сердце и храбость – это слабость.

– Не буду тебя переубеждать, смысл в молитвах есть, ты как минимум смиряешься …

– Короче я не хочу смиряться, а то так можно упустить все, что само плывёт тебе в руки.

– Ладно, проехали.

С лицейскими друзьями я рассорился. Гена уехал жить и работать в Питер. Антон учился в Москве, и я думаю, тоже останется. Из всех в Твери оставался Вован. Работал он в рекламной фирме по изготовлению небольших вывесок и регулярно подбухивал. Как-то он признался, что пьёт пять дней в неделю, понемногу, но регулярно. Без допинга воспринимать эту реальность он уже не мог. А я пьяный начал впервые «юродствовать». Теперь я не пьянел как раньше, сознание не отключалось. Начинал говорить о людях «правду», ту правду, которую никто не хотел бы про себя знать и тем более услышать со стороны. Не знаю, зачем я это делал. Выбешивал и настраивал против себя людей.

Зная всё о человеческих страстях, совсем не трудно понять, что движет человеком – боязнь не быть «как все», неуверенность в собственном мнении или наоборот желание показать свой ум, которого нет. Я всю жизнь читал, всю жизнь старался общаться с людьми думающими, и моё возвращение в невежественный мир рвало на части. Конечно это «юродство» не имело ничего общего с состоянием святости настоящих юродивых, я просто паясничал и глумился. От того что меня пьяного кто-то бил, только смеялся. Понимал ли кто, что люди так себя ведут от душевной боли? Может и понимали, но не отвечать гневом могли немногие, что меня забавляло. В конце концов, я пьяный где-то потерял паспорт, дождался пока заживут синяки и поехал на Валаам автостопом. Монастырь интересовал меня скитами. Одно время выходила серия журналов, где каждый выпуск был посвящён монастырю. Я почти все их перечитал. На Валааме должно было быть двенадцать скитов. Тот самый игумен N, автор книг о колдовстве и оккультизме был раньше скитоначальником главного из них – «Всех святых».