Царь Медоедов

– Мне не нужно с ним разговаривать, у нас с ним ментальная связь. —Я сначала думал, что он юродствует, шутит так.

– Ясно, мне пора, я пожалуй пойду.

Вечерами гулял по окрестностям и молился по чёткам. Я стал ходить с ним, тоже с чётками. Это была единственная альтернатива тому, чтобы сидеть с трудниками и слушать бесконечный мат-перемат. Так за месяц мы обошли всё в радиусе двадцати километров. Теперь я мог ходить один, зная, какая дорога или тропа куда ведёт. Иногда бегал по обочине после послушания, чтобы побыть одному. За семь километров по дороге, в лесной глуши находился красивый источник с купелью сделанной в старом маленьком срубе. Я бежал, окунался, молился сидя у источника и бежал обратно, или просто шёл если уставал. Проходил посёлок, глядя на луга и леса вокруг, думал о том, как сильно я абстрагировался от окружавших меня людей. Монахи в монастыре либо не показывались из своих келий, либо куда-то уезжали. Иеродьякон с которым я ходил по полям и лесам в основном молчал, иногда рассказывал, как было в монастыре раньше. Я ушёл от мира телом, но мысли пребывали в воспоминаниях и мечтах. Из-за недостатка внешних впечатлений, начались внутренние. Это был первый этап искушений – «бесовский телевизор», как это называл Паисий. Воображение начинает работать на полную катушку и необходимо защищаться от этих наваждений молитвой и постом. Без духовного руководителя, человека опытно прошедшего все этапы духовного преуспеяния, бороться с этим крайне трудно. Восстала блудная брань.

Через месяц моей жизни там, я начал размышлять над тем – зачем Илий меня сюда послал, за какие грехи? Монастырь, который я себе представлял, был заповедным местом, где все монахи молятся, братия сама себя обеспечивает трудом, а не живёт с подаяния… всё в этом духе. А вместо этого я осуждал здесь всех. Первым выводом, который я сделал, было то что главной моей страстью всё же является осуждение. Я не мог понять, как их всех земля носит? Почему не бьёт молнией каждый день? Почему Господь терпит таких монахов во главе с игуменом.

В одно воскресенье я рано утром пошёл пешком в Оптину, чтобы причаститься, потому что у нас опять отменили службу. Сто сорок рублей, на проезд туда-обратно, мне зажали, сказав, что: «Раньше мы пешком ходили, автобусов не было». Встретился с Анатолием, который по прежнему был на трапезной. Чтобы не впадать в осуждение ещё и на словах после причастия, рассказал о своей жизни в общих чертах и пошёл назад. Этот день был как глоток свежего воздуха. Зачем вообще жить в этом Зубцово, если мне намного лучше в Оптиной?

К концу третьего месяца, я наконец понял почему старец благословил меня именно сюда. Если ты горишь желанием отрешиться себя, своей воли, ради Бога, смириться, то лучшего места не найти. Здесь тебе будут отвешивать смирение мешками, только успевай вывозить. Для этой братии ты будешь как живое обличение их жизни, и они подсознательно, из зависти, всеми силами будут тебе вредить, будут ругать, может бить. Здесь можно стать святым за год-полтора, если всё выдержишь и при этом не впадёшь в прелесть как иеродьякон, спящий сидя и постящийся… но при этом считающим себя, кем-то вроде апостола Петра. Я понял, что погружусь в такую пучину тоски и уныния, что не смогу вставать по утрам с постели. Смысл жизни в монастыре, в том, чтобы стать совершенным в христианской любви, а не терпеть ближних из последних сил. Как можно возлюбить таких ближних. Мне это не понести.

Последней каплей стала ругань в алтаре во время праздничной литургии. Я не смог причаститься из-за очередного приступа осуждения. Смутились и стоящие в храме миряне. Я вышел и пошёл собирать вещи, с меня хватит, всё это было невыносимо. Многие монахи грешники, но немногие из них погибают. Кто знает, каково их покаяние перед Богом, и кто я такой, чтобы осуждать их.

Монастыри должны быть вдалеке от мирской молвы, но они зазывают паломников, тогда как должны стремиться к уединению, а монашество без уединения невозможно. Исполнение богослужения, исполнение послушаний, это внешнее делание. Но обители превращают в туристические центры. Монахи суетятся, превращаются в обслуживающий персонал. Высказывание, одного ныне покойного архимандрита, о том, что главной задачей монастыря является приём паломников и создания условий для того, чтобы они могли причаститься – идёт вразрез с учением преподобных отцов.