Царь мышей

Надя подумала, что, может быть, карета принадлежит кому-то из ее знакомых - в прошлогоднее пребывание в Новой Ютландии ей довелось немало пообщаться с доблестными рыцарями. Более того, именно она, Надежда Чаликова, нашла нужные слова, дабы поднять рыцарей на борьбу со ставленниками Белой Пущи, свергнувшими законного короля Александра. Василий Дубов в тот раз также выполнял ответственную и нужную работу в Новой Ютландии, хотя собственно с рыцарями соприкасался в меньшей степени.

Дверца распахнулась, и из кареты вылез человек в потертом камзоле. Надежда его тут же узнала - то был рыцарь, которого в Мухоморье все почтительно величали доном Альфонсо.

Приподняв щегольски изогнутую шляпу с ярким пером, дон Альфонсо легким поклоном приветствовал наших путешественников, которые ответили ему тем же, кроме разве что Петровича, еще крепче вцепившегося в свой мешок. А узнав Надежду, дон Альфонсо благоговейно опустился на одно колено и с огромным почтением поцеловал ей край платья.

- Да полноте, дон Альфонсо, к чему такие китайские церемонии, - стала его поднимать Надя, одновременно и смущенная, и польщенная. - Давайте лучше я вас познакомлю. Этот почтеннейший господин - доблестный рыцарь дон Альфонсо из Мухомо... то есть из Новой Ютландии. А это мои друзья...

И Чаликова стала представлять рыцарю каждого из своих спутников - Дубова, Серапионыча, Васятку... Лишь Петрович не захотел подать руки дону Альфонсо - он продолжал стоять в сторонке, исподлобья поглядывая на подозрительного чужестранца.

Когда дошел черед Василия Дубова, дон Альфонсо обрадовался необычайно:

- Как, вы и есть тот самый боярин Василий! Нет-нет, не скромничайте, мы-то прекрасно знаем обо всех ваших славных подвигах. Еще бы - наш стихотворец господин Грендель уже воспел их в своей новой поэме! Знал бы я, что встречу вас, непременно захватил бы список, но поверьте - поэма столь же звучная, сколь и правдивая.

Увидев, что Василий совсем смешался от бурного "поэтического" внимания к своей скромной особе, Надежда перевела разговор:

- Скажите, дон Альфонсо, а как поживает ваш король, Его Величество Александр? И что его молодая супруга?

- Ее Величество Катерина недавно счастливо разрешилась от бремени девочкой, - не без гордости за свою королеву сообщил дон Альфонсо. - И знаете, как ее нарекли? В вашу честь - Надеждой!

Тут уж пришел черед смутиться Чаликовой. А Дубову - менять предмет разговора:

- Куда путь держите, почтеннейший дон Альфонсо?

- Да не так уж далеко, в... - Тут дон Альфонсо произнес какое-то мудреное название, мало что говорившее и Дубову, и Чаликовой, и Серапионычу.

- И собираетесь ехать через Царь-Город? - спросила Надежда.

- А как же иначе? - удивился славный рыцарь. - Тем более, что это самый ближний путь.

- Боюсь вас огорчить, дорогой дон Альфонсо, но думаю, что лучше бы вам через Царь-Город не ехать, - заметил Дубов. - Теперь там отчего-то вашего брата ново-ютландского рыцаря не больно жалуют.

- Да, это так, - подтвердила Чаликова. - Не удивлюсь даже, если законопослушные горожане забросают вас каменьями при полном попустительстве властей.

- Почему вы так думаете? - удивился дон Альфонсо. Вместо ответа Надя извлекла из сумочки диктофон:

- С помощью этого чудесного устройства я записала некоторые выступления на открытии водопровода.

Наугад перемотав пленку назад, Надежда нажала кнопку. Из чудо-коробочки раздался невзрачный голосок царя Путяты:

"...И я, и мой народ с глубоким уважением относимся к Ново-Ютландскому королю и его государству. Однако есть еще некоторые рыцари, которые тщатся отвратить наших людей от стародавних обычаев, дабы приобщить к своему образу жизни, глубоко чуждому для нашего народа. - Путята неожиданно возвысил голос: - Так вот что я вам скажу - не получится, господа хорошие!"

Последние слова оказались заглушены рукоплесканиями и одобрительными выкриками, а когда они смолкли, голос Путяты поспешно проговорил:

"Но, господа, я вовсе не хочу валить всех рыцарей в одну кучу - большинство из них достойнейшие люди, не говоря уж о короле Александре, которого я искренне чту".

Разумеется, эти слова, произнесенные почти скороговоркой, публика встретила более чем сдержанно.

- Очень мило, ничего не скажешь, - натянуто усмехнулся дон Альфонсо. Между тем Чаликова прокрутила пленку немного вперед.

- А теперь будет еще милее, - пояснила она и вновь нажала кнопку.

"Эти Ново-Ютландские разбойники пьют кровушку наших невинных младенцев, - истошно визжал высокий резкий голос. - И если мы не перебьем всех рыцарей к такой-то матери, то скоро сделаемся их невольниками, а наши жены и дочери - ихней подстилкой. Или даже не ихней, а их слуг, их конюхов и, прости господи, лошадей!".

"Да что рыцари, - то ли вторил, то ли возражал ему другой оратор. - Их-то и распознать недолгое дело. Куда опаснее другое - наши с вами соотечественники, у кого в роду были рыцари и прочие инородцы. Днем они ничем не отличаются от нас, а по ночам поджигают наши терема, наводят смерть на наших лучших людей и молятся своим поганым идолам в своих потаенных мечетях и синагогах!"