Царь всех болезней. Биография рака

С 1991 по 1999 год примерно 40 тысячам женщин в мире трансплантировали костный мозг в рамках лечения рака молочной железы[788]. По разным оценкам, общая стоимость операций составила 2–4 миллиарда долларов – почти два годовых бюджета НИО. В то же время приток добровольцев на клинические исследования, в том числе и затеянные Питерсом в Дюкском университете, почти иссяк, породив удручающее несоответствие: клиники проводили высокодозную химиотерапию сотням пациенток, больничные палаты забивали перенесшими ауто-ТКМ, миновав проверку эффективности этого подхода – одно из базовых условий допуска в клиническую практику. “Трансплантации, всюду трансплантации, – писал Роберт Мейер. – И никаких пациенток, чтобы их проверять”[789].

Прибыв в мае 1999 года на ежегодную конференцию онкологов в Атланте, Безвода держался победителем[790]. Он уверенно поднялся на трибуну, изобразив досаду из-за того, что его имя снова произнесли неправильно, и продемонстрировал первые слайды. Когда он представлял свои данные, омывая монотонным голосом десятки обращенных к нему лиц, аудитория потрясенно молчала. Волшебник из Витватерсранда снова сотворил чудо. Молодые женщины, прошедшие в его йоханнесбургской больнице ауто-ТКМ по поводу опаснейшего рака молочной железы, демонстрировали поразительные результаты[791]. Почти 60 % пациенток, которых он лечил высокодозной химиотерапией с пересадкой костного мозга, оставались живыми уже восемь с половиной лет – против 20 % в контрольной группе. Для пациенток Безводы кривая выживаемости выходила на плато лет через семь, и смертей больше не было, что наводило на мысль не просто о выходе в ремиссию, а об окончательном выздоровлении многих из выживших. Трансплантологи разразились бурными аплодисментами.

Но однозначно триумфальные результаты Безводы выглядели странновато на фоне итогов трех других испытаний, представленных в тот же день, в том числе и Питерсом: они были либо неоднозначными, либо определенно отрицательными. Дюкские исследования, как это ни печально, остались незавершенными из-за нехватки пациенток. Окончательно судить о выгодах трансплантации в плане выживаемости было еще рано, зато недостатки подхода проступили со всей ясностью: из 300 с небольшим пациенток, прошедших ауто-ТКМ, 31 умерла от осложнений – инфекций, тромбозов, отказа тех или иных органов, лейкемии. Вести из Филадельфии удручали еще сильнее. Режим высокодозной химиотерапии не принес ни намека на пользу, ни даже “скромного улучшения”, как мрачно сообщил аудитории докладчик. Сложно организованное, замысловатое шведское испытание, в котором пациенток делили на множество групп и подгрупп, двигалось прямым курсом к неудаче – ни малейшей выгоды на горизонте.

Но как же тогда увязать столь разнящиеся результаты? Президент Американского общества клинической онкологии попросил участников обсуждения вылепить из всех противоречивых фактов какую-то единую форму, но даже эксперты лишь развели руками. “Моя задача здесь состоит в том, – начал один из них в явном замешательстве, – чтобы критически оценивать представленные данные и поддерживать хоть какую-то авторитетность отрасли, сохранив приятельские отношения как с докладчиками, так и с их оппонентами”.

Но даже эта задача представлялась почти невыполнимой. На заседаниях и в кулуарах докладчики и оппоненты сражались из-за мелочей, жестоко критикуя чужие исследования. Разрешить ничего не удавалось, приятельски общаться – тем более.

“Любители трансплантаций продолжат их проводить, противники – продолжат не проводить”, – сформулировал в беседе с журналистом из New York Times Ларри Нортон, видный онколог и президент Национального союза организаций по борьбе с раком молочной железы[792]. Конференция обернулась сущей катастрофой. Уже затемно измученные участники выбрались из огромного зала на улицы вечерней Атланты, но и там влажный теплый воздух не принес ни малейшего облегчения.

Безвода покинул конференцию в спешке, оставив за собой кильватер из смятения и неразберихи. Он недооценил значение своих данных: они оказались единственным столпом, на котором держалась вся теория онкотерапии, не говоря уже о четырехмиллиардной индустрии. Онкологи прибыли в Атланту за ясностью, а отбыли из нее вконец раздраженные и растерянные.

В декабре 1999 года группа американских исследователей, обеспокоенная тем, что достоинства этого метода все еще вызывают вопросы, а тысячи женщин требуют лечения, написала Безводе, спрашивая, нельзя ли им приехать в Йоханнесбург и лично ознакомиться с данными его испытаний. Поскольку лишь его трансплантации оказывались столь успешными, возможно, в Витватерс-ранде они выучат важный урок и перенесут эти знания на американскую почву.