Царь всех болезней. Биография рака

Сходное динамическое равновесие выявилось и тогда, когда смертность распределили по типам рака. Для одних типов она снизилась, для других осталась на прежнем уровне, а для третьих повысилась, уравновесив снижение в первой категории. Например, коэффициент смертности от рака толстой кишки упал почти на 30 %, а от рака шейки и тела матки – на 20 %. Оба заболевания можно было выявлять на ранних стадиях скринингом – колоноскопией в первом случае и Пап-тестом во втором, – так что смертность от этих болезней сократилась, скорее всего, благодаря ранней диагностике.

Коэффициент смертности для большинства разновидностей детского рака начал неуклонно снижаться с 1970-х. То же самое – с болезнью Ходжкина и раком яичка. Хотя на все подобные виды опухолей суммарно приходилась небольшая доля смертности от рака, новые методы лечения кардинально изменили облик этих заболеваний.

Наиболее заметным противовесом этих достижений был рак легких. Он оставался самым свирепым убийцей из всех злокачественных новообразований, вызывая почти четверть всех онкологических смертей. Общая смертность от рака легких с 1970 по 1994 год даже подросла, однако распределение этих смертей заметно изменилось. Мужская смертность от рака легких достигла пика в середине 1980-х, после чего начала понемногу снижаться. Женская же, особенно в группе пожилых, катастрофически подскочила – и все еще продолжала идти вверх. С 1970 по 1994 год смертность от рака легких у женщин старше 55 выросла на 400 %. Этот экспоненциальный взлет аннулировал практически все достижения в выживаемости не только при раке легких, но и при всех остальных видах рака.

Изменения в структуре смертности от рака легких отчасти объясняли и общий возрастной сдвиг онкологической смертности. Рак легких встречался чаще всего в группе людей старше 55 лет – из-за перемен в структуре табакокурения, происходивших с 1950-х. Уменьшение смертности от рака в группе людей младше 55 идеально уравновешивалось увеличением смертности в группе пожилых.

В общем и целом название “Рак не побежден” давало неверное представление о главной идее статьи Бейлара. Национальный тупик онкологии был скорее не тупиком, а разгаром отчаянной игры со смертью. Бейлар собирался доказать, что Война с раком достигла точки застоя, но вместо этого запечатлел живую, бурную битву с динамичным противником.

Даже Бейлар, самый яростный и изобретательный критик этой войны, не мог отрицать ее неистовой изобретательности, когда его прижали к стенке на одной из телепередач.

Интервьюер: Как вы думаете, а почему они снижаются или выходят на плато?

Бейлар: Мы считаем, они снизились от силы на процент. Я бы предпочел немного подождать и удостовериться в этом снижении, но если его еще нет, оно вот-вот наступит…

Интервьюер: Доктор Бейлар?

Бейлар: Наверное, стакан следует признать наполовину полным.

Ни одна стратегия лечения или профилактики рака сама по себе еще не увенчалась блистательным успехом. Однако, без сомнения, “наполовину полный стакан” стал результатом поразительно умелой расстановки сил, пущенных в бой против рака. Громкие обещания 1960-1970-х и отчаянные схватки 1980-х сменились более взвешенным реализмом 1990-х, однако эта новая реальность порождала и новые обещания.

Резко критикуя пораженческий характер оценок Бейлара и Горник, Ричард Клаузнер, директор НИО, подчеркивал[799]:

Рак и в самом деле представляет собой множество разных заболеваний. Рассматривать их как единую болезнь, которую можно победить одним и тем же подходом, не логичнее, чем считать нейропсихиатрическую патологию одним целым, отвечающим на одну стратегию. Едва ли мы сумеем в ближайшем будущем найти волшебную пулю для лечения рака. И так же вряд ли найдется волшебная пуля для профилактики и раннего выявления всего спектра онкозаболеваний. <…> Мы продвигаемся вперед. Нам предстоит долгий путь, однако было бы слишком поверхностным утверждать, что темп благоприятных изменений в смертности отражает неадекватную политику или неверные приоритеты в борьбе против этого недуга.