Царь всех болезней. Биография рака

Ходжкин самозабвенно инспектировал мертвых и курировал музей, за несколько лет наполнив его сотнями образцов. Однако сбор экспонатов был делом рутинным, настоящий гений Ходжкина заключался в их организации. Он теперь был в равной мере патологом и библиотекарем и разработал собственную систематику патологий.

Первоначальное здание, где хранилась его коллекция, давно разрушилось, однако в новом, современном музее[345] все еще выставлены экспонаты Ходжкина. Музей этот – творение причудливое: разделенный на четыре секции атриум в глубине строения покрупнее напоминает огромный ларец из стекла и железа, набитый диковинками. Прямо от входной двери вы поднимаетесь по лестнице и оказываетесь на верхнем уровне серии галерей, которые ярусами идут вниз. Вдоль стен стоят ряды заполненных формалином сосудов: в одной галерее – с легкими, в другой – с сердцами, потом – с мозгами, почками, костями и так далее. Этот метод организации образцов патологической анатомии – по системам органов, а не по дате поступления или болезни – стал настоящим откровением. Так, концептуально “обитая” в теле – бродя по нему куда захочется, подмечая связи между органами и системами, – Ходжкин начал замечать в закономерностях новые закономерности, порой инстинктивно, даже не осознавая их.

В начале зимы 1832 года Ходжкин объявил, что собрал серию трупов – по большей части молодых мужчин – с одним и тем же странным системным заболеванием. Болезнь характеризовалась, как он сформулировал, “своеобразным увеличением лимфатических узлов”. Нетренированный взгляд запросто мог отнести это увеличение на счет сифилиса или туберкулеза – типичных причин распухания лимфоузлов в то время. Однако Ходжкин был твердо убежден, что столкнулся с совершенно новым заболеванием, наблюдаемым только у этих мужчин. Он описал семь таких трупов и представил получившуюся статью “О некоторых патологических состояниях лимфатических узлов и селезенки” на заседании Медицинского и хирургического общества[346].

Рассказ азартного молодого врача, разложившего обычные опухоли по необычным патологическим склянкам, не вызвал особого энтузиазма. Говорят, лекцию слушали всего восемь членов общества, да и те потом тихонько удалились, не потрудившись даже отметиться в пыльном списке посетителей.

Ходжкин и сам был слегка сконфужен своим открытием: “Статья по патологии, пожалуй, кажется не слишком-то ценной, если не сопровождается хоть какими-нибудь предложениями относительно лечения, результативного или паллиативного”[347]. Простое описание болезни, не выливающееся в предложение терапии, казалось ему пустым академическим упражнением, этакой интеллектуальной гимнастикой. Вскоре он начал отдаляться от медицины. В 1837 году после жестокой политической размолвки с руководством он ушел из больницы Гая и недолго курировал музей в больнице Святого Фомы, но эта чисто демонстративная затея была заранее обречена на провал[348]. В 1844-м Ходжкин оставил академическую практику вообще, и его анатомические исследования постепенно прекратились.

В 1898 году, примерно через 30 лет после смерти Ходжкина, австрийский патолог Карл Штернберг, рассматривая под микроскопом ткань лимфоузла одного из пациентов, обнаружил какие-то странные клетки – гигантские, деформированные, с расщепленным на две лопасти ядром: “совиные глаза”, угрюмо взирающие из лимфатической чащи, как описал их ученый[349]. Ходжкинское анатомическое наблюдение получило характеристику на клеточном уровне. “Совиные глаза” были злокачественными лимфоцитами, и болезнь Ходжкина, таким образом, оказалась раком лимфатических узлов – лимфомой.

Возможно, сам Ходжкин и был разочарован тем, что сумел лишь описать открытую им болезнь. Однако он недооценил достоинства тщательного наблюдения, ведь именно благодаря ревностному изучению анатомии он наткнулся на важнейшую особенность этой разновидности лимфомы: болезнь Ходжкина склонна последовательно, один за другим поражать лимфатические узлы, расположенные по соседству. Прочие формы рака ведут себя менее предсказуемо – более “своенравно”, как сказал один онколог[350]. Например, рак легкого может начаться шипастым узелком в легком, затем сняться с якоря и неожиданно объявиться в мозгу. Рак поджелудочной железы печально известен тем, что рассылает сонмы злокачественных клеток в отдаленные места вроде костей и печени. А вот болезнь Ходжкина – открытие анатома – анатомически отлична от всех них: она словно размеренным, упорядоченным шагом движется от одного лимфатического узла к соседнему, из области в область.

Именно эта склонность распространяться локально, от одного узла к следующему, подарила болезни Ходжкина уникальное место в истории рака. Она оказалась еще одним злокачественным гибридом. Если лейкемия Фарбера балансировала на границе между мирами жидкого и плотного рака, то болезнь Ходжкина закрепилась на грани перехода местной патологии в системную – Холстедова модель рака на пути к Галеновой.