Царь всех болезней. Биография рака

Даже Каплан, прежде не веривший в химиотерапию, был потрясен. “Многие пациенты с запущенной формой болезни достигли стойкой ремиссии, – писал он. – Приход комбинированной химиотерапии разительно изменил прогнозы пациентов с ранее неизлечимыми третьей и даже четвертой стадиями болезни Ходжкина”[368].

В мае 1968 года, когда испытания МОПП неуклонно приближались к своему неожиданному триумфу, пришли столь же неожиданные вести из мира лимфобластных лейкозов.

Разработанная Фраем и Фрайрайхом схема лечения ВАМП забуксовала, столкнувшись с удручающими сложностями. Комбинированная терапия вылечила лейкоз в крови и костном мозге большинства детей, однако рак с убийственной мощью вспыхнул снова, уже в головном мозге. Спустя несколько месяцев после клинических испытаний ВАМП в 1962 году почти все дети постепенно вернулись в больницу с незначительными, на первый взгляд, неврологическими жалобами, однако всякий раз их состояние резко ухудшалось, и в течение одной-двух недель наступала смерть. Протокол ВАМП, широко разрекламированный как институтская история успеха, превратился в нарастающий кошмар. Из 15 пациентов, прошедших лечение по первоначальному его варианту, остались в живых только двое. Амбиции и браваду, пришпоривавшие первые исследования в НИО, быстро остудил холодный душ печальной действительности. Казалось, что критики Фарбера правы и ОЛЛ в лучшем случае можно лишь вывести в краткосрочную ремиссию, но нельзя вылечить окончательно. Возможно, лучше просто применять паллиативные методы.

Однако многие онкологи, вкусив успеха высокодозной химиотерапии, не могли унять оптимизма. А вдруг ВАМП-режим просто недостаточно интенсивен? Нельзя ли еше усилить схему терапии, подтолкнуть ее еще ближе к пределу переносимости?

Предводителем этого гладиаторского стана был протеже Фарбера, 36-летний онколог Дональд Пинкель, приехавший из Бостона в Мемфис, штат Теннесси[369], чтобы запустить программу по борьбе с лейкемией. Мемфис во многих отношениях был прямой противоположностью Бостона. Сотрясаемый острыми межрасовыми конфликтами и рок-н-роллом, мечущийся меж золотисто-розовой роскошью поместья Грейсленд[370] на юге и жестко сегрегированными черными кварталами на севере, Мемфис был неспокоен, непредсказуем, красочен, зноен и совершенно не освоен в медицинском отношении. Новая детская больница, где предстояло работать Пинкелю, довольно уместно названная в честь Святого Иуды, покровителя безнадежных случаев, высилась бетонной громадой посреди голого поля, словно выброшенная на берег гигантская морская звезда. К приезду Пинкеля в Мемфис в 1961-м больничные шестеренки едва скрипели – “ни опыта, ни надежного источника финансирования, ни персонала, ни кафедр; даже здание, и то недостроено”[371].

Пинкель сумел поднять на ноги отделение химиотерапии, и оно заработало как положено – с медсестрами, врачами и ординаторами, обученными вводить пациентам капризные ядовитые вещества. Вдали от нь10-йоркских и бостонских центров противолейкозных исследований команда Пинкеля была исполнена решимости превзойти все прочие клинические исследования – будто провинция, соревнующаяся со столицей, – и довести логику высокодозной комбинированной химиотерапии до предела ее возможностей. Пинкель затевал испытание за испытанием, упорно продвигаясь к потолку переносимости человеческого организма, и вместе с коллегами внес четыре принципиально важных новшества в устоявшиеся схемы лечения[372].

Во-первых, он рассудил, что для выхода в ремиссию и тем более исцеления сочетание нескольких лекарств – условие необходимое, но недостаточное. Возможно, максимальный эффект даст сочетание сочетаний – шесть, семь или даже восемь ядов, дополняющих друг друга в правильно составленных комбинациях.

Во-вторых, раз рецидивы в центральной нервной системе случаются, скорее всего, потому, что высокоэффективные препараты не в состоянии преодолеть гематоэнцефалический барьер, следовало бы вводить лекарства непосредственно в спинномозговую жидкость.

В-третьих, вполне возможно, что и этого недостаточно. Поскольку облучение способно проникать в мозг, игнорируя гематоэнцефалический барьер, то в схему лечения, наверное, следует включить интенсивное облучение черепа, чтобы окончательно расправиться со злокачественными оккупантами в мозге.

И наконец, как заметил в работе с хориокарциномой Чиуминь Ли, возможно, химиотерапию следует проводить не просто недели и месяцы, как делали Фрай и Фрайрайх, а месяц за месяцем в течение двух-трех лет.