Царь Живых

Он просто думал, что встретил боевую и спортивную девчонку, стреляющую из лука не хуже, чем он из карабина, а может, лучше, к тому же симпатичную, а такое редко бывает, насмотрелся он страхолюдных рекордсменок, а тут всё одно к одному, вплоть до расставания с Тамаркой, и почему бы ему с ней не свести поближе знакомство, благо первый огневой контакт прошёл успешно, подошла сама, когда он стоял обалдевший от её стрельбы (нет, всё-таки она стреляет из лука лучше, чем он из карабина, совсем забросил тренировки на стрельбище), подошла и сказала, что её зовут Адель, и он вздохнул облегчённо после дурацкой Аделиночки, и они быстро стали на «ты», и она сказала, что может научить и его, раз это так ему понравилось и если он этого хочет, а он, сейчас поразмыслив, решил, что, конечно, хочет, обязательно надо научиться, лук вещь полезная, всегда пригодится для… для… в общем, знакомство надо продолжить обязательно, и он это сделает, она сказала, что послезавтра у неё здесь выездка, но недолго, всего час, а после, если он придёт и захочет, они обязательно постреляют, и он, конечно, придёт, и они постреляют, а потом пойдут куда-нибудь ещё, и постелью всё в первый раз не закончится, на вид она не из таких, но и не ханжа явно, так что почему бы и нет, молодому здоровому парню воздержание вредит, достаточно глянуть на Славку, и…

Вот так Ваня и думал.

И не надо искать противоречия. Ну, с той главой, где у него перестаёт биться сердце, и всё внутри переворачивается, и разверзаются небеса, и в ушах звенит музыка высоких сфер в аранжировке композитора Мендельсона.

Нет тут никаких противоречий.

Бывает и так, и так.

Причём одновременно.

Но — на разных уровнях.

Диалектика, господа кадеты, диалектика…

Человек — сложная боевая система. Многоуровневая. И не все его тактико-технические характеристики достаточно изучены.

Доступно излагаю?

Глава 18

Прохор увидел достойный Страдивари футляр. Открыл.

И понял всё. Он был понятлив, когда надо, — Прохор. А жесток был всегда.

И ещё, Ваня не ошибся в догадках, — Прохор любил убивать. Нравилось.

Свой личный сейф Прохор открыл чуть позже…

Итак, материалист и рационалист Ваня Сорин шёл вдоль своего бесконечно длинного, напоминающего коленвал дома, и думал про Адель…

Отставить!

Виноват, думал он в тот момент уже про Славика Полухина, и про вред чрезмерного полового воздержания, и про явную связь последних полухинских закидонов с этим самым вредом и этим самым воздержанием, и о необходи…

Ладно, чтобы не растекаться мыслью, не скакать серым волком и не парить сизым орлом (хотя тема для каждого носящего погоны животрепещущая и актуальнейшая), скажу кратко и по-военному.

Ваня думал:

С женщинами надо спать.

Регулярно.

Всем.

Даже Полухину.

Особенно Полухину.

Вот. Учитесь, пишущие.

Если краткость — сестра таланта, то армия — прибежище муз.

А теперь серьёзно.

Мысли были вполне материалистические и рациональные. Но тут вылезла оппортунистка-жизнь со своим критерием истины, сиречь с практикой. Вылезла из-за очередного изгиба дома-коленвала и опрокинула чеканные, как поступь римских легионов, Ванины рассуждения. Точь-в-точь так опрокидывали слоны Ганнибала пресловутые легионы.

Опровержение было столь же по-военному короткое и чёткое, как и опровергаемая мысль. Даже чуть короче:

Полухин спал.

С женщиной.

На скамейке.

У Ваниного дома. Можно смеяться.

В тот же момент.

Открыв свой личный сейф, Прохор отреагировал не совсем для себя обычно.

Не разразился длинной матерной тирадой.

Не врезал кулаком по безвинному шкафу.

Не пнул высоким шнурованным ботинком по первому подвернувшемуся предмету.

Стоял, молча смотрел в обугленное нутро сейфа.

А потом подумал, что убьёт Ваню.

И заодно — Полухина.

Сладкая парочка спала сидя, прислонившись друг к другу. Ваня удивился, но ничего удивительного тут не было.

Полностью бессонная ночь плюс предыдущие частично бессонные ночи (у обоих — по разным причинам) плюс два часа ожидания у Ваниного подъезда…

Ваня улыбался, глядя, как посапывающий Полухин елозит головой по плечу незнакомой, но симпатичной шатенки.

А потом они проснулись, не сразу поняв, где они и что с ними происходит, и поднялись с Ваней в его квартиру, и… И стало не до улыбок.

— Что за странное имя — Ная?

Ваня спросил это так, словно имя обнаруженной Славиком в подвале девушки было самым тёмным пятном во всей рассказанной Наташей истории.

— На самом деле её зовут Наоми. Не знаю, откуда такое имя… Но по-другому сократить трудно…

Ваня молчал. Шутливая мысль о родстве Наи с известной манекенщицей даже не пришла в голову. Слишком жутковатые вещи рассказала Наташа. Слишком хорошо они стыковались с тем, что произошло в тёмном сыром лабиринте по заброшенной фабрики. И с тем, что происходило со Славкой потом. И со странными словами майора Мельничука.

Но самое главное — Наташа не лгала. Ни словом.

Вот впервые и пригодился странный дар, непонятно как связанный всё с тем же подвалом.

Разговор у них был долгий.