Царская дочь

Иавина они нашли в сумрачной части дома, где кипела работа. Мальчик усердно и сосредоточенно наполнял водой небольшие кувшины. Длинная беленая туника домашнего прислужника очень ему шла.

Он поднял глаза от работы, только услышав приветствие Брахи, и от неожиданности едва не опрокинул кувшин.

– Зиссель! – воскликнул он и тут же исправился: – Госпожа Зиссель, как я могу вам служить? – Сдержать улыбку, обращаясь так к Зиссель, он не смог. И погасить веселый блеск в глазах тоже.

Теперь, когда мальчик не выказывал чрезмерного смирения, он показался Брахе нахальным и забавным.

– Ты пойдешь с нами и поможешь нам беседовать друг с другом, – велела она.

Зиссель одновременно заговорила руками. Она идет за покупками. Берет меня с собой. Пойдем, будешь говорить за меня.

– Прошу подождать, я должен спросить разрешения.

Иавин склонил голову и исчез в кухне. Вскоре вернулся и сообщил:

– Меня отпустили.

– Как твое имя? – спросила Браха.

– Иавин, госпожа.

– А ее имя, выходит, Зиссель. – Браха взглянула на девочку и, наклонившись к ней, внятно произнесла: – Пойдем, Зиссель. – Снова выпрямившись, она улыбнулась Иавину: – Пойдем, Иавин! Мы отправляемся в город!

Знакомое лицо

Браха с Иавином уже освоились в большом доме. Зиссель следовала за ними: по небольшой лестнице вниз, в темный коридор, ведущий в большую квадратную комнату с тремя окнами. Затем они пересекли внутренний двор и попали в зал, устланный коврами, на которых лежали подушки и стояли низкие столики. Отворив незаметную поначалу дверь, они вдруг оказались на улице и заморгали от слепящего, палящего солнца. За ними на некотором расстоянии тихо семенила одна из прислужниц Дины. Видно, ей поручили присматривать за Брахой, не путаясь у нее под ногами и не действуя ей на нервы. Браха, казалось, не замечала ее, или притворялась, что не замечает, и Зиссель последовала ее примеру. А уж Иавин и вовсе забыл про прислужницу. Он вертел головой по сторонам, глаза его сияли от предвкушения.

– Ты знаешь, где тут можно купить красивые вещи? – спросила его Браха.

Иавин кивнул:

– Да, нам сюда. Меня уже несколько раз посылали в город.

Он одарил Браху широкой белозубой улыбкой, и та улыбнулась ему в ответ, будто любимому младшему брату.

Зиссель возмущенно сжала губы. Это уж слишком! Браха, между прочим, похитила Менахема! Ну, пусть не Браха, а Дина, но Браха не воспротивилась подмене и подыграла заговорщицам. Задумайся она хоть чуть-чуть, то поняла бы, что где-то осталась мать ребенка, и она рвет на себе волосы от горя. Но думать об этом Брахе, конечно же, не хотелось. Она думает только о себе! И поэтому виновата ничуть не меньше Дины.

У Зиссель голова шла кругом: столько всего было вокруг, такая толкотня и гомон. Она держалась поближе к Иавину и Брахе и с радостью взяла бы Иавина за руку, но делать этого, конечно, было нельзя. Идти за руку с прислужником – да люди не поверили бы своим глазам!

Браха остановилась у лотка с дешевыми украшениями, поясами, побрякушками и безделушками. Чуть поодаль на тростниковой циновке, рядом с целой пирамидой таких же, только туго свернутых, циновок сидел другой торговец. Среди его товаров были и корзины, и верши, и игрушки из плетеной соломы.

У заинтересовавшего Браху лотка толпилось слишком много народу, а запах недавно сплетенных циновок напомнил Зиссель о доме. Она подошла к продавцу циновок, и тот улыбнулся ей. Он был почти лысым, только на затылке еще оставался небольшой венец черных кудрей. Что-то в нем показалось Зиссель знакомым, и она невольно улыбнулась ему в ответ и потянулась к соломенной птичке. Вот бы повесить такую над колыбелькой Менахема!

Она взяла птичку в руку, чтобы рассмотреть поближе, но тут кто-то, пробегая мимо, толкнул ее в спину, и она потеряла равновесие. В поисках опоры левая рука невольно выскользнула из складки туники, но торговец уже подскочил и поймал девочку.

Зиссель вырвалась из его рук и уронила птичку.

– Тс-с! Не бойся. Я только хотел помочь. – Торговец говорил тихо и быстро. – Меня бояться нечего, Зиссель. Ведь это ты? Не узнаешь меня?

Зиссель застыла. Нельзя показывать, что она его понимает! Ведь она глухая! Но она слышала каждое слово. Не сходя с места, она внимательно посмотрела на него. Говорит он так же, как говорят у нее дома, у источников. Те же певучие интонации, да и голос знакомый. И все же она видит его впервые… или нет?

– Это я, Яри. Твой сосед. Ты тогда была еще маленькая, но я узнал твое лицо. И руку, конечно. Тебе тогда было года три-четыре, вот ты меня и не помнишь.

Зиссель пришла в себя. Она едва заметно кивнула в знак того, что понимает его. Потом показала на свои уши и пожала плечами.

– Глухая? – удивленно пробормотал он.

Как странно, ведь раньше она слышала хорошо! Но торговец тут же подыграл ей. Много лет прожив в Сионе, он привык к секретам на каждом шагу, ко лжи и перешептываниям, к разговорам, меняющим направление резче, чем стаи ласточек над крышами.