Царская дочь

Мановением руки он отослал стражника и медленно, спокойно, как хищник, загнавший добычу в угол, уселся на трон. Откуда-то выпрыгнула обезьянка, устроилась у него на плече и принялась искать блох в царских волосах. Польщенный отсутствием у зверюшки подобострастия, он с улыбкой дозволил ей это.

Девочка явно не понимала, что происходит. Она стояла на коленях, склонив голову и опустив глаза, и не видела обезьянку. Быстрыми, нервными движениями обеих рук – здоровой правой и короткой левой – она зашнуровывала на груди платье.

Царь завороженно наблюдал за ней. Редкая птица! Непохожа на других. А как старается выглядеть прилично! Платье явно чужое, на шее – золотая цепочка. Кто мог ей такое подарить? А волосы! Таких длинных он не видел еще ни у одной женщины. Эти волосы заслуживают красивой прически и пера одного из его павлинов.

Поскольку он все смотрел на нее и ничего не спрашивал, девочка продолжала приводить в порядок свою одежду и, закончив, перекинула через плечо что-то вроде небольшого мешка. Перестала она возиться, только когда мешочек повис у нее на бедре, и она засунула туда свою короткую ручку.

Она замерла, не поднимаясь с колен. В тишине зала слышалось лишь воркование голубей, опустившихся на подоконник, но Соломон заставлял ее ждать. Как в детской игре: кто шевельнется первым? Кто первым моргнет? Кто дольше простоит на одной ноге?

Она не шевелилась. Терпеливая!

Он с улыбкой откинулся назад. А что, такая вот глухая дева, оказывается, – приятная компания! Не жалуется, не умоляет, не плачет и ни о чем не просит. Просто сидит и ждет.

Тут обезьянка спрыгнула с его плеча, подскочила к девочке и принялась с воплями дергать ее за волосы.

Девочка испуганно вскочила и отцепила от себя зверюшку. Когда она подняла ее и увидела, что перед ней, на лице ее отразилось такое изумление, что царь расхохотался. Ну конечно! Она думает, это нечто вроде мохнатого младенца!

Он встал, подошел к ней, взял из ее рук обезьянку и отпустил ее. Та подбежала к трону, запрыгнула на него, улеглась спиной на подушку и принялась играть с собственными лапками.

Девочка тут же опять склонила голову, короткая ручка исчезла в мешочке. И, похоже, там лежало что-то еще. Забавно. Любопытно. Ему захотелось узнать, что еще она там прячет, и он протянул ей ладонь.

– Ну же, вставай.

Поначалу великий царь Соломон удивился, что его приказ не исполняется сию же минуту, потом улыбнулся. Ах да! Она же глуха. Она просто его не слышит. Даже царя своего не слышит. Глухота не знает различий – эта мысль пришлась ему по душе.

Он постучал ей по спине и сам себе улыбнулся: все шло не так, как всегда. Он вспомнил еще одну игру, в которую играл в детстве. Тук-тук, кто там? С кем же он в нее играл?

Ах да, с братом Адонией…

Девочка подняла глаза, увидела его протянутую ладонь и послушно вложила в нее правую руку.

Он помог ей подняться. Она совсем молода, понял он, рассматривая ее поближе. Моложе Брахи. Еще вчера была ребенком. Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. И увидел то, чего не ждал.

На миг он перестал дышать. На него смотрели его собственные глаза.

Ясные. Серо-зеленые.

Он отпустил ее подбородок. Когда она поняла, что все еще держит его за руку, то зарделась и отдернула руку, будто обжегшись. Но вдруг передумала, снова взяла его руку в свою и посмотрела на нее.

Он ждал почтительного поцелуя, но ничего подобного не последовало. Это сбило его с толку. На что она смотрит?

Под большим пальцем царя белел шрам от глубокого укуса Лидии.

Девочка с царскими очами пронзила его взглядом, в котором ясно читался укор, и указала на шрам.

– Мама, – бесшумно произнесли ее губы.

Он понял не сразу. Его заворожило открытие, что она может говорить, только по-своему. Лишь спустя несколько мгновений до него дошел смысл сказанного. Лицо Лидии стерлось из его памяти. Как и ее тело, дом, родители, деревня. Но он помнил, как однажды в мазаной хижине на краю пустыни его укусила девчонка.

Глухая резко поднесла короткую ручку к груди.

– Я… – тут же произнес он за нее.

Она обличительным жестом указала на него.

Царь Соломон желал развеяться. Желал чего-нибудь необычного. Захватывающего и непредсказуемого.

В надежде разогнать скуку он приказал привести глухую.

Он и не подозревал, какой нескучной окажется эта встреча.

Язык флейты

Браха поскорее натянула первое, что попалось под руку, – тунику Зиссель – и помчалась к Лидии.

Лидия как раз закончила кормить Менахема. На ее щеках блестели следы бессилия и отчаяния. Она так погрузилась в свои мысли, что даже не сразу поняла, что перед ней не Зиссель, а Браха.

– Царь послал за Зиссель, – тяжело дыша, выпалила Браха. – Я пыталась ей помочь, но ее забрал один из царских солдат!

Лидия вскочила:

– Где… где она сейчас?

Она приложила Менахема к плечу. Он уже засыпал, тяжелая головка замоталась на слабой шее.

– У царя, должно быть. Они забрали ее. А она даже закричать не могла. – Браха опустилась на кровать. Ее затрясло, на глазах выступили слезы. – О, Лидия! Бедная Зиссель!