Царская дочь

Лидия набросила на плечи покрывало, прикрывая Менахема. Нужно найти Зиссель. Кто может помочь?

– Разыщи Дину, госпожа Браха. Ради твоего сына она постарается защитить целительницу. А я пока побегу во дворец. Зиссель могла по дороге вырваться и убежать. Возможно, она где-то прячется.

Не то чтобы Лидия в это верила. Что может девочка против солдата? Она сказала это, чтобы не терять надежду.

Не дожидаясь Брахи, она выскользнула в коридор. На одном из внутренних двориков она нашла Иавина – он подметал. Иавин мгновенно все понял. Он бросил метлу, взял Лидию за руку и потянул за собой на улицу.

Царь сидел на троне. Зиссель устроилась у изножья и показала, что лежит у нее в мешочке. Флейта.

Царь вложил ее обратно Зиссель в руку и ободряюще кивнул.

Девочка покачала головой.

Отказа он не принял и подтолкнул руку с флейтой к ее рту. Ему хотелось услышать, как она играет.

Девочка поднесла флейту к губам, но не подула в нее, а задумалась.

А потом подула. Просто извлекла несколько звуков и снова опустила флейту.

Он ждал. Чувствовал, что она не показала ему, как обычно использует инструмент, – для разговора. А именно это он и хотел услышать. Хотел понять.

Он снова кивнул ей и даже улыбнулся. Она поднесла флейту к губам и издала еще несколько звуков. Длинный. Короткий. Низкий. Высокий. Какой-то ритм. Предложение. Вопрос. Звуки отразились эхом от стен и вылетели в окна.

Что она спросила? Что сказала?

Он склонился к ней, чтобы заглянуть ей в глаза, но вдруг замер.

Откуда-то прозвучал ответ!

Кто-то играл на такой же флейте!

Где-то за оградой его сада, где-то в Сионе, кто-то еще говорил на языке его дочери.

Все последние дни Зиссель внушала себе, что она отныне целительница. Что здесь ее короткую руку считают особенной, а не внушающей отвращение. Она видела, как отец играл со львенком, а сегодня у него на плече сидит это мохнатое чудовище и копошится в царской шевелюре. Царь окружил себя невиданными, странными существами, подпускает их близко. А что, если дочь с птичьей лапкой не покажется ему отвратительной? А что, если она пробудит его интерес – одаренная дочь, непохожая на остальных?

Она знала, что Лидия днем и ночью пытается придумать способ бежать. Пока выхода найти не удалось, но мать жила надеждой. «Развлекай Браху, Зиссель, завоюй ее доверие, – говорила она. – Она может нам пригодиться, стать нашей союзницей. К ней прислушиваются, и она распоряжается слугами».

Но какая из Брахи на самом деле союзница? Да она просто испуганная и несчастная девочка! На что такая союзница, когда у тебя есть отец, который одним мановением руки решает судьбы людей?

Более могущественного союзника не найти.

Вот Зиссель и призналась царю, что она его дочь. И теперь сидела у его ног, чувствовала, как он ласково гладит ее по волосам, и дрожала от страха.

Он был приветлив с нею. Даже улыбался. Но нельзя было ни на миг забывать, что он сотворил с Лидией и дочерью Каменотеса и многими другими девушками, которых она не знала. И нельзя было ни на миг забывать, что о нем рассказывала Браха: его брата убили ради того, чтобы на престол взошел Соломон. На его совести больше жизней, чем у них двоих пальцев на руках и ногах.

Иавин был где-то рядом.

Она не ждала, что он отзовется на звуки ее флейты.

Она сыграла простой набор звуков. Так, чтобы царь принял их за предложение или вопрос. Видно, Иавин услышал ее, но ничего не понял. Уловил ли он, что звуки доносятся из дворца?

Она показала царю соломенную птичку. Он взял ее, покрутил в руках, рассматривая, как она сплетена.

Она поняла, почему его считают мудрецом. Он любопытен, пытлив. Жаждет постичь устройство вещей.

Лидия крепко прижимала к себе Менахема. Их могут убить. Ее, Иавина, Зиссель и даже Менахема. Значит, такой им уготован конец. Хоть бы только это случилось быстро! Больше она ни о чем не просит. Пусть это будет не больно, о, всемогущие боги, молю вас, пусть будет не больно!

Рука Иавина дрожала в ее руке.

– Матушка, зачем царю понадобилась Зиссель? – спросил он.

Лидия задумалась.

– Может, у него что-то болит, и он надеется, что Зиссель его исцелит? – сказала она, чтобы его успокоить.

Завидев дворец, она притянула Иавина к себе и, положив ладонь ему на щеку, поцеловала.

– Беги, – прошептала она. – Беги. Дальше я могу сама. Беги из Сиона. Вернись в наш дом, вернись к плетельщику и построй там новую жизнь. Беги, мой мальчик. Спасайся.

Но Иавин молча покачал головой и снова взял ее за руку.

Пожалуй, она его понимала. Он уже однажды потерял всю семью. Второй раз ему этого не вынести.

У ворот их, конечно, остановили.

– Царь выслушивает и разрешает споры своих подданных каждый третий день, – объявил им часовой. – Возвращайтесь завтра.

– У него моя дочь, я нужна ей! – взмолилась Лидия.

Часовой покачал головой.

– Если государь призвал к себе чью-то дочь, ее матери там делать нечего, уж ты мне поверь.

Из тени вышел второй часовой и подошел к ним. От него исходила угроза, и Лидия с Иавином попятились, развернулись и зашагали прочь.