Царская карусель. Война с Кутузовым

Новгородцы поставили в Торопец за свой счет сто пятьдесят тысяч четвертей муки, овса, круп. Набрали десять тысяч ратников, одели, накормили. Оставалось получить от правительства ружья и пушки.

Но Державин – он Державин. Через принца Георга Ольденбургского прислал государю письмо. Поминал о своем плане, представленном государю в 1806 году, в коем просил заблаговременно изготовиться к большой войне с Наполеоном, уверял, что сей завоеватель Россию в покое не оставит. План состоял из необходимых мер по защите Отечества. Неуемный искатель правды с горечью напоминал государю, что его обещали призвать и выслушать, но пренебрегли, сочли пламенные предупреждения о грядущих бедах – стихотворческой горячкою.

Укоризны Его Величеству в столь опасное для России время вряд ли были полезны. Попридержал письмо друга Александр Семенович. Поберег.

Дела текущие

Узнавши об указе государя ещё 28-го, Михаил Илларионович дома о радости не сказал.

Но 29-го, когда указ был объявлен всенародно, взяв с собой дежурного полковника штаба Паисия Кайсарова, поехал доложить Екатерине Ильиничне, что отныне она, их дочери, внуки и внучки – князья, княгини, княжны, светлости. История Российской державы.

По дороге Михаил Илларионович был весел.

– Как славно, друг ты мой, Кайсаров, что сыскал я тебя, получил твое согласие служить в ополчении, мужиками командовать.

– А кто народ? – улыбался Паисий. – Разве не мужики, ваша светлость?

– Ты про светлость почаще мне говори. С непривычки подумаю, к кому другому обращаешься.

– Быть нужным Кутузову – то же, что быть нужным России! – чуть посмеиваясь, но глаза-то серьезные, сказал Паисий.

– Уж не знаю, кого ты похвалил больше, меня али себя? – засмеялся Михаил Илларионович и ворчливо, но ласково прибавил: – О чем хочу сказать-то… Паисий Кайсаров всего третий день на службе, а я уже отхватил благоволение Его Величества, титул князя, чин командующего Новгородским ополчением!

Оба хохотали, тихонько, но уж этак товарищески: всю Молдавскую кампанию были бок о бок.

Заехали в церковь, пригласили священника – молебен благодарственный отслужить в доме их светлости.

Александр Семенович Шишков видел – государю не по себе. Уж больно дружной радостью встретили в свете, не говоря о базарных площадях, царские милости Кутузову.

Какой-нибудь Тыртов – начальник ополчения, и Кутузов – начальник ополчения. А еще надобно поспешить с ответом Московскому дворянству. Москва избрала своим вождем опять-таки Кутузова. Кутузова в народе видят командующим ополчения всея России.

О таких предметах искать решений у советников – неприлично.

И 31-го июля Александр подписал сочиненный Шишковым рескрипт Кутузову о поручении ему командования всеми сухопутными и морскими силами Петербурга, Кронштадта и Финляндии.

Устраняя возможные трения между сухопутным генералом и адмиралами, в рескрипт Шишков вставил важную для дела оговорку, с коей государь согласился. О морских силах было сказано: «…Дабы Вы, имея оные в единственной своей команде, могли в случае надобности употреблять и соединять оные, имея в то же время наблюдение, дабы распоряжения Ваши о морских войсках деланные, были не иначе как по сношению с морским министром, дабы предписания Ваши не были вопреки делаемым им распоряжений».

Свет принял указ и рескрипт с насмешкой. Один сановник писал другому: «Кутузова сделали светлейшим, да могли ли его сделать лучезарнее его деяний? Публика лучше бы желала видеть его с титулом генералиссимуса. Все уверены, что когда он примет главное начальство над армиями, так всякая позиция очутится для русского солдата превосходною. Продлят козни – так и Бог от нас отступится».

Сам Михаил Илларионович титулом светлости ничуть не обольстился, новое назначение принял спокойно. Не до чувств! Дела большие и малые в очередь.

У Горчакова запрашивал тысячу пар пистолетов.

Искал и находил казармы и конюшни…

Благодарил духовенство: внесли в армейскую казну семьсот пятьдесят тысяч рублей.

Собирал данные о запасах продовольствия. Торопил сборщиков. Армию прежде всего кормить надобно. В Вышнем Волочке сделали хлебный запас в 138 470 четвертей, в Твери вдвое меньше – 72 092 четверти.

Посылал курьера в Нарву с приказом собрать под команду коменданта крепости все частные обывательские суда на реке Нарве, на Чудском озере, «дабы неприятель при случае ими не воспользовался».

Представил государю прошение: все штаб- и обер-офицеры Ополчения должны получать награды за храбрость и мужество противу неприятеля точно такие же, какие определены в армиях действующих. Увечные офицеры получают от государя чин или орден и приличную по смерть пенсию.