Читаем Царственный недуг. 55 стихотворений Эмили Дикинсон / An Imperial Affliction. 55 Poems of Emily Dickinson (1830–1886) полностью

Would split (раскололось бы; to split – раскалываться; расщепляться, разбиваться на части), for size of me (из-за моего размера; size – размер, величина) —


The Meadows – mine (луга – мои; meadow ['med] – луг, луговина; низина, пойменная земля) —

The Mountains – mine (горы – мои; mountain ['mantn] – гора) —

All Forests (все леса; forest ['frst] – лес) – Stintless Stars (/все/ безграничные звезды; stint – ограничение; граница, предел) —

As much of Noon, as I could take (столько полдня, сколько я могу вместить) —

Between my finite eyes (между моих ограниченных/смертных глаз; finite ['fanat] – ограниченный, имеющий предел; имеющий ограниченный срок существования; смертный: finite being – смертное существо) —


The Motions of the Dipping Birds (движения ныряющих птиц; motion ['mn] – движение; жест, телодвижение; to dip – макать, окунать; окунаться; нырять) —

The Morning's Amber Road (янтарную дорогу утра; amber ['aemb] – янтарь; желтый цвет, цвет янтаря) —

For mine (/чтобы были/ моими) – to look at when I liked (/и я могла бы/ смотреть на них, когда захочу) —

The news would strike me dead (эта новость убила бы меня; to strike – ударять, наносить удар, бить; поражать; сражать: to strike smb. dead – убить кого-либо; dead [ded] – мертвый) —


So safer – guess – with just my soul (поэтому безопаснее – полагаю – всего лишь моей душой; safe – безопасный, надежный; to guess [es] – гадать, догадываться; пытаться отгадать; полагать, считать)

Upon the window pane (на оконном стекле = прильнувшей к оконному стеклу; pane – /оконное/ стекло)

Where other creatures put their eyes (в то время как другие создания выставляют свои глаза; where – где; куда; тогда как, в то время как) —

Incautious – of the Sun (беспечно не опасаясь солнца; incautious [n'k:s] – неосмотрительный, неосторожный, беспечный; cautious ['k:s] – осторожный, осмотрительный) —

Before I got my eye put out —I liked as well to see —As other Creatures, that have Eyes —And know no other way —But were it told to me – Today —That I might have the SkyFor mine – I tell you that my HeartWould split, for size of me —The Meadows – mine —The Mountains – mine —All Forests – Stintless Stars —As much of Noon, as I could takeBetween my finite eyes —The Motions of the Dipping Birds —The Morning's Amber Road —For mine – to look at when I liked —The news would strike me dead —So safer – guess – with just my soulUpon the Window paneWhere other Creatures put their eyes —Incautious – of the Sun —

A bird came down the Walk

A Bird came down the Walk (птица пришла /мне навстречу/ по аллее; walk [w:k] – прогулка пешком; тропа, маршрут для прогулок; аллея) —

He did not know I saw (она не знала: «он не знал[7]», что я видела) —

He bit an Angleworm in halves (она раскусила червяка на две половинки; to bite – кусать; angleworm ['aelw:m]– червяк для наживки; worm – червь; angle – рыболовный крючок; to angle – удить рыбу; half [h:f] – половина)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Китайские народные сказки
Китайские народные сказки

Однажды китайский философ Чжу Си спросил своего ученика: откуда пошел обычай называть года по двенадцати животным и что в книгах про то сказано? Ученик, однако, ответить не смог, хотя упоминания о системе летосчисления по животным в китайских источниках встречаются с начала нашей эры.Не знал ученик и легенды, которую рассказывали в народе. По легенде этой, записанной в приморской провинции Чжэцзян, счет годов по животным установил сам верховный владыка - Нефритовый государь. Он собрал в своем дворце зверей и выбрал двенадцать из них. Но жаркий спор разгорелся, лишь когда надо было расставить их по порядку. Всех обманула хитрая мышь, сумев доказать, что она самая большая среди зверей, даже больше вола. Сказкой «О том, как по животным счет годам вести стали» и открывается сборник.Как и легенда о животном цикле, другие сказки о животных, записанные у китайцев, построены на объяснении особенностей животных, происхождения их повадок или внешнего вида. В них рассказывается, почему враждуют собаки и кошки, почему краб сплющенный или отчего гуси не едят свинины.На смену такого рода сказкам, именуемым в науке этиологическими, приходят забавные истории о проделках зверей, хитрости и находчивости зверя малого перед зверем большим, который по сказочной логике непременно оказывается в дураках.Наибольшее место в сказочном репертуаре китайцев и соответственно в данном сборнике занимают волшебные сказки. Они распадаются на отдельные циклы: повествования о похищении невесты и о вызволении ее из иного мира, о женитьбе на чудесной жене и сказки о том, как обездоленный герой берет верх над злыми родичами.Очень распространены у китайцев сказки о чудесной жене. В сказке «Волшебная картина» герой женится на деве, сошедшей с картины, в другой сказке женой оказывается дева-пион, в третьей - Нефритовая фея - дух персикового дерева, в четвертой - девушка-лотос, в пятой - девица-карп. Древнейшая основа всех этих сказок - брак с тотемной женой. Женитьба на деве-тотеме мыслилась в глубочайшей древности как способ овладеть природными богатствами, которыми она якобы распоряжалась. Яснее всего эта древняя основа проглядывает в сказе «Жэньшэнь-оборотень», героиня которого - чудесная дева указывает любимому место, где растет целебный корень.Во всех сказках, записанных в наше время, тотемная дева превратилась в деву-оборотня. Произошло это, видимо, под влиянием очень распространенной в странах Дальнего Востока веры в оборотней: всякий старый предмет или долго проживший зверь может принять человеческий облик: забытый за шкафом веник через много лет может-де превратиться в веник-оборотень, зверь, проживший тысячу лет, становится белым, а проживший десять тысяч лет - черным, - оба обладают магической способностью к превращениям. Вера в животных-оборотней в народе была настолько живуча, что даже в энциклопедии ремесел и сельского хозяйства в XV веке с полной серьезностью говорилось о способах изгнания лисиц-оборотней: достаточно ударить оборотня куском старого, высохшего дерева, как он тотчас примет свой изначальный вид.Волшебные сказки китайцев, как и некоторых других дальневосточных народов, отличаются особой «приземленностью» сказочной фантастики. Действие в них никогда не происходит в некотором царстве - тридесятом государстве, все необычное, наоборот, случается, с героем рядом, в родных и знакомых сказочнику местах.Раздел бытовых сказок, среди которых есть и сатирические, открывается сказками «Волшебный чан» и «Красивая жена»; они построены по законам сказки сатирической, хотя главную роль пока еще играют волшебные предметы. В других сказках бытовые элементы вытеснили все волшебное. Среди них есть немало сюжетов, известных во всем мире. Где только не рассказывают сказку о глупце, который делает все невпопад! На похоронах он кричит: «Таскать вам не перетаскать», а на свадьбе - «Канун да ладан». Его китайский «собрат» («Глупый муж») поступает почти так же: набрасывается с руганью на похоронную процессию, а носильщикам расписного свадебного паланкина предлагает помочь гроб донести. Кончаются такие сказки всегда одинаково: в русской сказке дурак оказывается избитым, а в китайской - его поддевает на рога разъяренный бык. В китайских сатирических сказках читатель найдет еще один чрезвычайно популярный в разных литературах сюжет: спрятанный в сундуке любовник.В последний раздел книги вошли сказы мастеровых и искателей жэньшэня, а также старинные легенды. Сказы мастеровых - малоизвестная часть китайского фольклора. Многие из них связаны с именами обожествленных героев, научивших своему удивительному искусству других людей или пожертвовавших собой ради того, чтобы помочь мастеровым людям выполнить какую-либо трудную задачу.Завершают сборник три чрезвычайно распространенные в Китае легенды. Легенды, так же как и сказки различных жанров, являют нам своеобразие устного народного творчества китайцев и вместе с тем свидетельствуют, что китайский сказочный эпос не есть явление уникальное. Напротив, китайские сказки - национальный вариант общемирового сказочного творчества, развившегося на базе весьма сходных для большинства народов первобытных представлений и верований.Китайские сказки доносят до нас дыхание жизни китайского народа, рисуют его тяжелое прошлое и показывают, как богат и неисчерпаем старинный китайский фольклор.

Артём Дёмин , Борис Львович Рифтин , Илья Михайлович Франк , Китайские Народные Сказки , Сказки народов мира

Сказки народов мира / Средневековая классическая проза / Иностранные языки / Зарубежная старинная литература / Древние книги