Царственный паяц

посягать на вечность с подобной «дачной мебелью» рискованно.

Соразмеряйте силы, господа поэты.

А. Б.

Проф. Р. Ф. Брандт О ЯЗЫКЕ ИГОРЯ СЕВЕРЯНИНА

Игорь Васильевич Шеншин-Лотарев, сам себя называющий Игорем Северянином,

поэт несомненно заслуживающий возбужденное им внимание, хотя величая себе

«гением» (Эго-футуризм, Пролог), «историком в поэзии» (Поэза о Карамзине) и т. д., он

отчасти преувеличивает, отчасти шутит. У меня интерес к нему выразился уже

несколькими эпиграммами и газетными заметками. В настоящей статье я, по

приглашению Редактора предлежащего сборника, желаю рассмотреть по возможности

обстоятельно, хотя и вкратце, язык нашего «поэзни- ка».

Мне предлежат, как полное собрание сочинений, четыре игорев- ских сборника:

«Громокипящий кубок». Изд. седьмое. Москва 1915; «Златолира». Издание четвертое.

Москва 1915; «Ананасы в шампан

ском». Издание второе. Москва 1915 и «Victoria Regia». Издание второе. Москва

1915. Все содержимые здесь «поэзы» я внимательно перечел и вновь прочитал и сделал

из них подробные, систематичные выписки; но читателю, конечно, поднесу матерьял

свой не целиком.

Имеющиеся у меня новые издания, поскольку мне удалось сличить их с первыми,

не представляют никаких существенных изменений; да они и не называются ни

исправленными, ни дополненными, ни сокращенными.

Язык Игоря бывает весьма своеобразным - настолько, что Амфитеатров о

некоторых вещах его отказался судить «по незнакомству с языком, на котором они

написаны» \ Иные стихотворения в самом деле кишат своеобразностями, как,

например, «Обреченный» в «Злато- лире». С другой стороны, есть, однако, как отметил

уже и Амфитеатров, также стихотворения, писанные обыкновенным языком. Таковы,

напр., «В очарованьи», «Стансы: Простишь ли ты», «В парке» (Громокипящий кубок),

«Моя дача» (Златолира), «Она критикует», «Nocturne: Месяц гладит камыши»

(Ананасы), «Так уж сказалось» (Victoria Regia).

Оригинальности допускаются сознательно, намеренно - сам автор в «Корректном

письме» (V. R.) говорит:

Я разве не мог бы писать примитивно,

Без новых метафор и слов?

Я так и пишу иногда.

А в другом месте — «Боа из хризантем» (Гр. к.) — он восклицает:

О, в поэзах изысканных я строжайший редактор!

Не совсем только ясно, какую грань стихотворец проводит между поэзами

изысканными и небрежными. Иногда, правда, он несомненно шутит; таковы:

«Мороженое из сирени» и «Фиолетовый транс» (Гр. к.), «Увертюра» и «Пятицвет II»

(Ан.). Но порой и в серьезных вещах вдруг появляются странности, похожие на

дурачество. Так, едва *

* Амфитеатров Александр. Человек, которого жаль // Русское слово. 1914. 15 мая.

— Довольно длинное, но также недостаточно глубокое (местами педантски-

233

придирчивое) рассмотрение Игорева языка находим у Андрея Шемшурина: Футуризм в

стихах В. Брюсова. Москва 1913, где страницы 187—240 представляют Приложение 3

«Громокипящий кубок И. Северянина и русский язык»: Шемшурин утверждает (с.

215), что наш поэт «плохо разбирается в русском языке», причем «ошибки... таковы,

что по языку он должен быть иностранцем» (с. 192).

ли можно сомневаться, что стихотворение «В кленах раскидистых» (Гр. к.)

изображает искреннее, нужное чувство, однако в нем подпущены выражения:

«разузорим уют», «в кленах... есть водопад вдохновенья», «лирное сердце», «весна

бравурит зеленые вальсы». Также в «Издевательстве» (Ан.), хотя оно и кончается

ироничным воскликом:

Царица Жизнь воспитана, как хамка! -

описание ночи и успеха вдохновенного поэта, конечно, задуманы всерьез, хотя

выражены крайне чудно. И в обильном странностями «По- эзоконцерте» (Гр. к.),

полагаю, никак не в шутку брошен заключительный вызов:

Проклинайте, люди трезвые! Громче, злей, вороны, каркайте!

Я, как ректор Академии, пью за озерзамок тост!

Не буду, впрочем, говорить очень решительно насчет намерений автора: в

«Хабанере III» (Гр. к.) для меня стихи: «О, бездна тайны! о, тайна бездны! Забвенья

глуби... гамак волны!.. Как мы подземны! как мы надзвездны! Как мы бездонны! как

мы полны!» звучат лирично, и даже недурно, между тем сам поэт нам говорит в

«Сувенире критике» (V. R.):

Какая глупая в России критика!

Зло насмеялася над «Хабанерою»...

В сатире жалящей искала лирики.

Своеобразность игоревского языка состоит большей частью в том, что еще сильнее

развито у более крайних футуристов и прямо написано на их знамени как

«словоновшество».

Новотворки у Северянина являются особенно часто в следующих видах: 1)

предложные глаголы на -ить, типа «озадачить», 2) глаголы ятевые, типа «краснеть», 3)

предложные и сложные прикладки, типов «безводный» и «вероломный», 4)

предметницы на -ье, типа «распутье», «красноречье», 5) предметницы женского рода на

-ь типа «гладь», и 6) сложные слова из двух предметниц, типа «небосвод».

Считаю нужным здесь же оговорить, что я отнюдь не враг новшеств в языке:

особенно в грамматике я пытаюсь заменить целый ряд мудреных и длинных слов более

простыми и складными, говоря, например, как в предыдущих строках, вместо

«существительное» — предметница, вм. «прилагательное» — прикладок, вм.