Царство. 1955–1957

Будущий комбайн нарекли «Сталинец». Надзирать за работами Попов поставил придирчивого Фирюбина, он в городском комитете отвечал за промышленность. «Сталинец» задумывался как экологически чистый механизм, работающий практически бесшумно, и при этом он не уступал комбайнам, работающим на горючем топливе. Машина на электротяге стала бы сенсацией! На создание опытного образца не жалели денег, и вот «Сталинец» пошел по полям. Фирюбин регулярно приезжал на испытания в подмосковные Ленинские горки, где у прославленного агрария Лысенко простирались нескончаемые опытные поля. Для значимости дела знаменитого академика также приобщили к процессу создания чудо-машины. Горком партии дал хвалебную статью в «Правду», где все лавры достались первому секретарю МГК Попову, мечтающему поразить вождя лучшим подарком. Фирюбин предполагал, что его, как и шефа, щедро отметят. Он ходил у Попова в любимчиках. Сопровождая Георгия Михайловича, Николай Павлович в нужный момент поддакивал, шутил, улыбался. В кругу сослуживцев всегда с волнением, восторженно, отзывался о деятельности своего непосредственного начальника. Именно Фирюбину предписывали авторство в проекте переименования центральных улиц столицы, чтобы в самом ее сердце возник проспект Сталина, этот проспект предполагалось получить, слив воедино Театральный проезд, Охотный ряд, улицы Манежную и Моховую. С подачи Фирюбина Попов предлагал переименовать Манежную площадь в площадь Сталина, присвоить Иосифу Виссарионовичу звание «Первого почетного гражданина города Москвы», а теперь Фирюбин запускал чудо-комбайн!

Частые походы Попова к вождю и снисходительное отношение Иосифа Виссарионовича вскружили чванливому партийцу голову. Он вообразил себя чуть ли не проводником сталинских идей, не стесняясь, вызывал к себе министров и руководителей центральных советских ведомств, давал им взбучки, требуя подотчетности, как будто Московский горком равноподобен Центральному Комитету. Потихоньку по Москве поползли разговоры, будто бы товарищ Попов скоро заменит престарелого вождя!

Сталин, регулярно получающий сводки из МГБ, был раздражен таким обстоятельством. Только-только был раскрыт злостный заговор ленинградцев, в вину которым ставилась подмена Центрального Комитета предполагаемым Российским ЦК, который должен был разместиться в Смольном! Что удумали, паршивцы?! Смещение центра власти из Москвы в Ленинград Сталин объявил самым искушенным предательством. Провокаторы Вознесенский, Родионов, Кузнецов, Попков и другие были арестованы и расстреляны. В каждой партийной ячейке обсуждалось их малодушие, желание расколоть партию, а тут самодур Попов выискался!

Царедворцы исправно подливали масло в огонь, стремясь устранить конкурента. Донесли, как Попов командует министрами, в красках рассказали о небывалом по размаху приеме в Мосгорисполкоме по случаю восьмисотлетия столицы, где, невзирая на дефицит самых обычных продуктов, а порой — на недоедание, столы ломились от невообразимых осетров, белужьей икры, всевозможных колбас и окороков. Позабытые деликатесы произвели впечатление даже на надменный дипломатический корпус. Попова обвинили в нарушении государственной дисциплины, в саморекламе, самоуправстве и зазнайстве, в горком партии была направлена комиссия. В кратчайшие сроки комиссия вскрыла недопустимые нарушения в работе московской партийной организации. Земля под Поповым зашаталась. Георгий Михайлович публично каялся, искал встречи с вождем, пытаясь объясниться, броситься в ноги, но больше его к Сталину не допускали. Из Украины в Москву прибыл Никита Сергеевич Хрущев, избранный на место проштрафившегося Попова. Попов был снят со всех постов и, если бы не дело врачей, где Сталину приходилось каждый день домысливать ситуацию, прежнему руководству города была бы уготовлена незавидная участь. Из-за врачей-выродков, перерожденцев-евреев, вредителей в авиапроме, извергов-ленинградцев, и чтобы не перебарщивать с предателями, как-то сама собою поповская история утихла, Попова назначили в город Киров директором небольшого завода. И Фирюбин, к счастью, не потерялся. Будучи человеком общительным и компанейским, Николай Павлович имел множество друзей, которые не дали товарищу сгинуть. Сначала его сделали советником в МИДе, а вскоре утвердили послом в Чехословакии, чуть позже перевели в Белград Дипломатическая работа не самое плохое, тем более работа в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла.