Царство. 1955–1957

— Рассказывай, Ваня, не молчи! Нам с председателем правительства международную обстановку обрисуй.

— У Эйзенхауэра случился сердечный приступ, — сказал Иван Александрович. — В Белом Доме перепугались.

— Все мы не вечные! — покачал головой Хрущев.

— Давай за его здоровье, за эйзенхауэрское, все ж человек! — произнес Николай Александрович.

— Я пью сидя! — недовольно нахохлился Никита Сергеевич, но за президента Соединенных Штатов выпил.

— Ты по своим каналам намекни, что в Кремле за Дуайта пьют! — хитро прищурился Булганин.

От сказанного рассмеялись.

— На Кубе события разворачиваются, 2 декабря рядом с Гаваной высадился десант.

— Шо за десант?

— Повстанцы пытались захватить власть.

— Ничего себе!

— Американцы х… Кубу отдадут! — высказался Булганин.

— Все равно, событие! — замотал головой Хрущев. — Не побоялись кулаком замахнуться! А твои, Ваня, что говорят?

— Говорят, недовольных режимом хватает.

— Перестаньте смешить! — замотал головой Николай Александрович. — Туда плыви — не доплывешь, на Кубу, а американцы под боком!

— Вот бы туда пролезть! — мечтательно проговорил Хрущев. — А что в Египте, солдатики наши как?

— Все восемнадцать тысяч под видом туристов в Александрию приехали. Жара там страшенная, яйца готовят, зарыв в песок.

— Вовремя поспели! — улыбнулся Никита Сергеевич. — Ну, Ваня, еще раз за тебя и за твоих туристов!

Серов был несказанно доволен.

— Скажи, брат, — Хрущев с хитринкой посмотрел на Булганина, — с какой красавицей ты Новый год справляешь?

8 декабря, суббота

— Где мой Алешка! — восклицал дед, появившись дома. На малюсеньком карапузике теперь замыкалась не то что хрущевская семья, а вся вселенная!

— Не кричи, дед, спит Леша! — оборвала мужа Нина Петровна.

Лешенька и впрямь был спокойный, все больше спал, посасывая большой пальчик.

— А Никитка, сорванец, где?

— Наверху, с папой.

Никита Сергеевич отправился на второй этаж. Там, подняв на руки румяного внука, и в сопровождении зятя зашел в столовую.

— Сейчас мы с тобой полетаем! — подбрасывая мальчугана, приговаривал дед. — До самого солнца долетим! — и снова подкидывал хохочущего от удовольствия мальчика. — Летим, летим! У-у-у-у!

Никитка заливался заразительным смехом, радовался, но все-таки маленький Леша интересовал деда больше. Странная штука: последних детей и особенно внуков родители почему-то любят крепче, или это только кажется?

Дома Хрущев старался переключать внимание на семью, на быт, таким способом восстанавливал душевное равновесие, ведь на работе не было спокойной минуты. Приезжая домой, он вроде бы переносился в другой мир, но иногда и сюда кто-то прорывался: то трезвонил Серов, то приезжал Булганин или по-соседски заходил Микоян, так или иначе говорили о работе, решали текущие проблемы, но по воскресеньям Никита Сергеевич на связь с окружающим миром категорически не выходил, ответственным за контакты на это время становился зять. От имени Первого Секретаря Алексей Иванович звонил и Серову, и Шепилову, и Громыко, и Леониду Ильичу Брежневу, и Суслову, он же вместо Никиты Сергеевича брал трубку правительственного телефона, и получалось, что и информацию принимал Аджубей.

— В воскресенье надо отдыхать, даже в Библии так указано. За работу в воскресенье одного мужика камнями забили. Это тоже из Библии, — уточнил отец семейства.

Час назад пришло известие, что Великобритания и Франция начали эвакуацию войск из Египта, на их место приходили силы Организации Объединенных Наций.

— Наша победа! — довольно выговорил Хрущев.

Чрезвычайное положение в Венгрии, исключающее сборища и забастовки, пока не отменили. Страну покинуло 200 тысяч человек, но со вчерашнего дня границу наглухо закрыли, объявив перебежчиков предателями. Брежнев продолжал нахваливать Андропова, рассказал, что когда по посольству стреляли, тот схватил охотничье ружье и ходил с оружием наперевес, что не струсил, не убежал в гарнизон к военным.

«Тебя послушать, уж такой герой!» — хмыкнул Никита Сергеевич, но к Андропову потеплел.

И Яноша Кадара Леонид Ильич представлял только с положительной стороны, уверял, что в нем не ошиблись.

Однако в Венгрии не церемонились. Двадцать шесть тысяч человек подверглись судебному преследованию, половину приговорили к различным срокам заключения, триста тридцать казнили. Такими вот способами вышибали дурь из голов. В случае каких-то непредвиденных трудностей Кадар сразу же звонил Брежневу.

Леша наверху разревелся, держа сыночка на руках, на лестницу выглянула Рада и позвала мужа. Аджубей вопросительно посмотрел на Никиту Сергеевича.

— Ступай, Алексей Иванович, ступай, с телефонами как-нибудь без тебя разберемся.

10 декабря, понедельник

Хрущев, насупившись, слушал главного комсомольца Шелепина, который повествовал об успехах советских спортсменов на Олимпиаде, завершившейся в Стокгольме.