Царство. 1955–1957

Выяснилось, что в 1935 году была выпущена специальная серия, посвященная спасению челюскинцев, одна из марок серии была с изображением летчика-героя Сигизмунда Леваневского, позже на ней была сделана надпечатка: «Перелет Москва — Сан-Франциско через Северный полюс», только летчик Леваневский до Сан-Франциско не долетел. Совершая рискованный перелет, он, вероятно, сбился с маршрута и разбился, а марки с надпечаткой уже поступили в продажу и разошлись одиннадцатитысячным тиражом, отчего получила у коллекционеров впечатляющую оценку.

— Значит, марки имеют ценность?

— Разумеется! — подтвердил Громыко. — Некоторые дорожают почище золота.

— Я на дорогие марки вряд ли скоплю, расходов у меня много! — вздохнул Николай Александрович, но марки собирать начал.

Раскладывание и разглядывание их совершенно успокаивало нервы; испортит кто-нибудь настроение, приедет предсовмина домой и сразу садится за марки. Возни с ними была уйма! Чтобы поместить марку в альбом, нужно было наклеить на ее заднюю сторону небольшую бумажку, которая, впоследствии, цеплялась за альбомный лист. Но расклеить марки в альбом было делом техники, сложнее всего было красиво расположить их на листе, выставляя серию за серией так, чтобы, когда возникали они перед глазами — дух захватывало!

Сопя от удовольствия, премьер больше часа двигал взад-вперед бумажные квадратики. Превосходную подборку он привез из Англии, огромный альбом передали китайцы, и индусы, как едут в Москву, обязательно запасаются марками.

— Пусть побольше стареньких прихватят! — указывал протокольщику Николай Александрович. — Ты им намекни деликатно.

Скоро и без намеков приезжающие в СССР делегации запасались почтовыми марками, которые торжественно вручались председателю Советского правительства.

— Наконец расставил! — с облегчением вздохнул Николай Александрович и осторожно, чтобы не перепутать выстроенные в ряды марочки, отодвигал альбом на край стола: придет с учебы дочь и старательно приклеит марки на плотные страницы кляссера.

Особо нравились Николаю Александровичу марки с изображением женщин, для таких он выделил отдельный альбом и именовал его «коллекция», особый раздел в этом альбоме занимали марки с обнаженными красавицами, любовно названными «лягушата». Другие альбомы были заполнены животными и растениями, флору и фауну филателист также не оставил без внимания. Был еще толстый кляссер с пароходами, самолетами и поездами и значительная подборка отечественных марок. Марки, которыми Николай Александрович занимался в этот вечер, приехали из Белграда, привез их посол в Югославии Фирюбин.

Как много девушек хороших,
Как много ласковых имен!
Но лишь одно из них тревожит,
Унося покой и сон,
Когда влюблен! —

расхаживая вокруг письменного стола и любуясь своей работой, напевал удовлетворенный коллекционер.

19 января, суббота

— Что, Лерочка, теперь будет? — причитал Маленков. — Сегодня министерства сокращаем, а завтра Хрущ за нас возьмется. Круглова в Киров заткнул, заместителем председателя Совнархоза. Из-за дочери его гробит, что его сыну отказала. Это ж феодализм! — возмущался Георгий Максимилианович.

— Сами разбаловали!

— Сколько раз его перед Сталиным выгораживал, а он?!

— Хватит мямлить! — отрезала Валерия Алексеевна. — Хрущева надо снимать, а вы все вздыхаете, хнычете! Нечего сказать — мужики!

— После визита Чжоу Эньлая Булганин из себя вышел, — рассказывал Маленков. — На переговорах председателю Совета министров слова вымолвить не дал, обрывал, цыкал! Куда такое годится?

— К себе Булганина подбери, разъясни, что сожрет его Хрущ.

— Я никогда Никите плохого не желал. Помнишь, как он к нам в гости приезжал? Тебе цветы приносил, детям игрушки всякие, такой разлюбезный.

— Клоун! — зло выговорила Валерия Алексеевна.

— Что ему не хватает — почет, уважение, все есть!

— Ничего ты не понимаешь! — грозно скривилась супруга. — Ему никто не нужен, одна мечта — Кремль. Царек хренов!

— Хруща уже никто выносить не может. Всех допек!

— А вы — цуцики!

— Пытаемся ему объяснить.

— Чихал он на ваши объяснения!

— Не угадали мы с Никитой! — причитал Георгий Максимилианович.

— С собой вы не угадали, быстрей думайте!

— Пора, пора!

— Только не дрейфьте, а то, как бы сами на улице не оказались!

— Теперь не окажемся, Булганин, кажется, в Хрущеве разочаровался.

— И Нинка двуличная. Ходит, как ни в чем не бывало, с улыбочкой ехидной здоровается, вот уж — лучшая подруга! Спит и видит, как своего хорька на престол посадить. Я бы эту хрущевскую семейку за сто первый километр!

— И зятек на «Победе», как князек, раскатывает. Манию величая возымел. Попробуй без него что-нибудь в печать дай! Без Аджубея новость не новость! — горестно сообщил Георгий Максимилианович.

— А вы все молчите, все осторожничаете!

— Зря жалел Хрущева! Думал на него в трудный момент рассчитывать можно.

— Рассчитывать! Держи карман шире!

— Когда-нибудь, говорил Хрущев, мы с тобой все по местам расставим!

— Он и расставит, а вы сопли жевать останетесь!