Царство и Слава. К теологической генеалогии экономики и управления

Особенно показательно то, каким образом фасции соотносятся с феноменом, сыгравшим решающую роль в становлении имперской власти. Речь идет о триумфе, который, как мы уже показали, непосредственным образом связан с аккламациями. Запрет на ношение фасций внутри стен Рима действительно имеет два важных исключения: в случае диктатора и в случае торжествующего генерала. Это означает, что триумф заключает в себе стирание различия domi-militae, благодаря которому с точки зрения публичного права территория города отграничивается от прочих земель Италии и провинций. Нам известно, что магистрат, запросивший разрешение на проведение триумфа, должен был ожидать решения сената за пределами померия, в Кампо-Марцио; в противном случае он безвозвратно терял право на проведение триумфа, которым мог обладать лишь победоносный генерал, действительно наделенный imperium – то есть являющийся в сопровождении фасций. Фасции и imperium в очередной раз демонстрируют здесь свою единосущность. В то же время триумф оказывается своего рода зачатком, из которого разовьется имперская власть. Если технически триумф можно определить как распространение на территорию померия прерогатив, которыми imperator обладает лишь за его пределами, новая имперская власть будет определяться именно как расширение и закрепление триумфального права в новой фигуре. И если, согласно прозорливой формуле Моммзена, централизация imperium в руках принцепса превращает триумф в исключительное право императора (kaiserliches Reservatrecht: Mommsen. Vol. I. P. 135) – то ровно так же и император может быть определен как некто обладающий исключительным правом на триумф и непреходящим образом владеющий его инсигниями и прерогативами. Феномен jus triumphi, который обычно рассматривается как нечто касающееся исключительно формального аппарата и церемониального аспекта власти, оказывается подлинным юридическим ядром сущностной трансформации римского публичного права. То, что казалось лишь вопросом одеяния и пышного облачения (пурпурная мантия торжествующего генерала, лавровый венок, покрывающий его лоб, топор как символ власти над жизнью и смертью), становится ключом к пониманию основополагающих изменений в конституции. Таким образом открывается путь к более точному уяснению значения и природы инсигний и аккламаций и – в более общем плане – к пониманию сферы, которую мы определили термином «слава».

7.9. В первой половине X века император Константин VII Порфирогенит собирает и объединяет в обширном трактате традиции и предписания, связанные с имперским церемониалом (basileios taxis). Во введении Константин характеризует свое предприятие как «самое сокровенное и горячо желаемое, ибо через хвалебный церемониал имперская власть предстает более упорядоченной и величественной» (Const. Porph. Cer. I, P. 1). С самого начала, однако, понятно, что цель этой гигантской хореографии власти не является чисто эстетической. Речь, по словам императора, идет о том, чтобы поместить в центр царства своего рода оптический диспозитив, «кристально чистое зеркало, чтобы, внимательно созерцая в нем образ имперской власти […], можно было направлять ее бразды с толком и достоинством» (Ibid. I. P. 2). Нигде церемониальное безумие власти не достигало столь обсессивной литургической взыскательности, как на этих страницах. Нет такого жеста, предмета одежды, украшения, слова, паузы, места, которое уклонилось бы от ритуальной кристаллизации и дотошнейшей каталогизации. Incipit каждой главы неизменно повествует о том, «какие правила необходимо соблюдать» (hosa dei paraphylattein) в той или иной ситуации, что необходимо знать (isteon) и какие аккламации (aktalogia) произносить на том или ином празднестве, шествии или собрании. Бесконечная иерархия функционеров и служащих, разделенных на два больших класса – «бородачей» и «евнухов», – следит за тем, чтобы протокол был соблюден и чтобы он задавал событию должный тон в каждый момент времени. Остиарии вызывают к выходу дигнитариев, а силенциарии отвечают за тишину и эвфемии в присутствии правителя; манглавиты и гетерии конвоируют его на торжественных шествиях; диетарии и вестиарии (bestētores) несут личное служение; картуларии и протонотарии занимаются сигнатурами и канцелярией. Вот как открывается описание церемонии коронации императора: