Царство и Слава. К теологической генеалогии экономики и управления

В центре философской интенции Агамбена – своего рода непрерывность влияния, которое категория ойкономии оказывала и продолжает оказывать на западную культуру и политику. Эту понятийную непрерывность – непрерывность действия экономики, облекавшегося в разные словесные формы в разные эпохи (лат. dispositio, ordine, gubernatio; рус. домостроительство, устройство, порядок…) и подобно карстовой реке будто то исчезающей, то вновь появляющейся на поверхности истории (а на самом деле непрерывно оказывающей на нее воздействие изнутри), призвано подчеркнуть строгое единство терминологии. Именно поэтому в нашем переводе мы руководствовались принципом единого на протяжении всей аргументации использования терминов в соответствии с оригиналом вопреки «историзирующему» прочтению, соблазн к которому был, кажется, успешно преодолен: даже в цитируемых переводах Святых Отцов, помимо особо оговоренных случаев, как и в переводе самого Агамбена, звучит термин «экономика», а не «домостроительство»; «провидение», а не «промысел»; «теология», а не «богословие». Такой выбор представляется нам удачным ввиду особенностей самого метода Агамбена, направленного на выявление единства того, что обычно – исторически, культурно – принято разграничивать, разделять. Ему важно показать единую логику, которая приводит к тому, что в более поздних парадигмах сохраняются принципы более ранних, наподобие матрешки: в секулярном времени в качестве его основания подспудно действует христианская теология, в ней – гностицизм, а в нем – язычество[327].

В первой части книги Агамбен приводит многочисленные примеры употребления термина «ойкономия» в раннехристианской патристике в контексте той определяющей роли, которую усилиями Тертуллиана и последующих святых отцов обрело это понятие в разработке догмата о триединстве, а в более широком плане – в конституировании arcana divini imperii, тайны божественного управления миром, которая в результате секуляризации – вследствие аналогического расширения значения (но не исконной его трансформации) – незаметно преобразовалась в тайну власти как таковой.

Многие трудности при переводе были связаны с передачей конкретных терминов, которые в силу доктринальных различий между восточным и западным богословием не всегда находят в православной традиции прямые соответствия. Приведем здесь несколько примеров подобных сложностей, разрешимых лишь с помощью введения в текст пространного комментария. В предложении «La prima articolazione della processione trinitaria avviene attraverso il paradigma economico-retorico» речь идет о первом расчленении тринитарного единства на Троицу, происходящем, по мысли Агамбена, согласно экономико-риторической парадигме. Термин «processione» означает порядок, согласно которому происходит разделение на три божественных ипостаси, составляющих единство. Так, выражение «processione trinitaria» имеет конкретное, узкое значение, не связанное с процессуальностью – по крайней мере, в ее временном аспекте. В католическом богословии термин «processione» означает тайну отношения, которое связывает Святого Духа с Отцом и Сыном в Троице: Святой Дух исходит (procede dal) от Отца и от Сына[328], оставаясь равным им и единовечным[329]. Встречается и обратное: «il Padre procede nel Filgio…» – Отец как бы «продолжает себя» в Сыне.

Учитывая, что существительное «processione» образовано от «procedere» («продолжать», «следовать», «идти вперед»…; в наших переводах принята формула «Дух исходит (procede) от Отца», которая встречается, например, у Афинагора Афинянина и др.), – то имеется в виду нечто вроде «исхода», «истечения», «исхождения», хотя слово имеет несколько иную устоявшуюся коннотацию.

«Prima articolazione» в данном контексте также вызывает сомнения, но в целом имеется в виду «отделение» Слова (Логоса) от Бога, не нарушающее его целостности. Таким образом наиболее точным представляется следующий вариант перевода: «Первое членение божественного исхождения в Троице осуществляется посредством экономико-риторической парадигмы». Тем не менее, более понятным смысл предложения становится благодаря парафразе, которая все же отдаляет от оригинала: «Первое расчленение троичного единства…»[330].