Царство и священство

Бесы предлагают человеку «настоящую» свободу от себя за отказ от Бога, предлагают настойчиво и исступлённо. Но как они могут дать то, чем не владеют сами? Перефразируя известную мысль К.Н. Леонтьева (1831–1891), можно сказать, что они потому так и тверды в достижении своей цели, что сами жестко зависят друг от друга и боятся, ненавидят друг друга[1145].

Рисуемые демонами картины выдаются нам за наши же умозрения, которыми человек и соблазняется. Например, видениями о собственных перспективах, на которые он может смело рассчитывать. Вначале он «убеждается» в том, что его расчет верен, затем, когда эти иллюзии вступают в противоречия с жизнью, человеку представляется, будто кто-то стоит на его пути. Он ищет того «злодея», который помешал ему реализоваться в своих мечтах, срывается, совершает множество злых поступков.

Как и некогда Иуда, предав Христа, человек пытается самостоятельно, без Его помощи исправить сотворенное им же зло. Разумеется, ничего из этой попытки не получается. Диссонанс между нашим желанием и действительностью истончает наше духовное бытие до минимума, мы, как люди фактически исчезаем и становимся тварями, животными в человеческой форме. В этом состоянии самообо́жения мы тем более бессильны («без Меня не можете делать ничего»; Ин. 15: 5), а потому тем ярче разгорается в нас злоба беспомощности. Человек не в силах понять, почему совершаемые им действия никак не приносят желаемого результата, не могут подтвердить его чрезвычайно высокие (и ложные) представления о своем высшем предназначении. Если не помогает и это, поиск переходит в область суеверий: человек ищет «счастливые» и «несчастливые» вещи, приметы, предзнаменования и т. п.

Ему повсеместно видятся враги, злоумышленники, из-за которых он, единственно справедливый, якобы и страдает. Как закономерное следствие, человек, отринувший Бога и поверивший «в себя», кается не в злом, а… в том немногом добром, что совершил. «Каются в вере, в любви, в простодушии, в терпении, в сострадательности, раз что-либо из этого имело неблагоприятный исход. Они проклинают самих себя за то, что сделали доброе дело, и обучают свою душу каяться в добрых делах, стараясь изо всех сил затвердить в памяти, чтобы опять не сделать чего-нибудь доброго»[1146].

На этом первый, «счастливый» период обольщения человека бесами заканчивается, наступает час расплаты. Когда он поддается бесовским искушениям и фантазиям, то вольно или невольно вступает в ложный мир, «сотворенный» бесами. Тот «мир», в котором ему нет спасения и где он неминуемо погибнет. Попадаясь на бесовские уловки, он невольно продолжает эти разрушающие фантазии в своем сознании, расширяет и углубляет их, расцвечивает самыми мрачными красками подсказанных ему «перспектив». Человек не видит своего греха, потому что именно ему и служит[1147].

В продолжение их человек не ограничивается лишь мыслительным процессом, но и претворяет эти бесовские иллюзии в материальные формы, совершая те или иные поступки, все более и более влекущие его к погибели – и физической, и духовной. Ведь всякая страсть имеет свой образ, поскольку принадлежит сфере тварного бытия[1148].

В результате человек либо «просто» погибает вследствие демонских фобий, либо, на миг духовно протрезвев, впадает в отчаяние от своего беспомощного положения и стыда перед Богом. И это отчаяние становится еще худшим итогом, поскольку перерастает в хулу на Бога: будто бы Он не в силах спасти нас или мера грехов наших может превзойти меру милосердия Божия[1149].

Отчаяние настолько сковывает человека, что он уже не в силах что-либо делать, и это – высшая награда бесам за их злокозненные «подвиги». Влекомый бесовскими фантазиями, человек впадает в стресс, жизнь его становится все более неполноценной. Он «съедает себя», и эта расхожая фраза верно отражает тот процесс саморазрушения, который запустили бесы.

Следствием разочарованной гордыни становятся печаль и отчаяние, а вслед за ними – помрачение духа и бесовские видения. «После того, как сатана завершил свое дело, он сбрасывает маску»[1150]. Человеку внушается, что ему не на кого более надеяться и на что-либо рассчитывать. Он – один, и погибает. Вся грядущая жизнь представляется ему в самом черном свете, где умирают любые надежды. Безысходность и тупик – вот и все, что его ждет. По-видимому, единственным выходом, который может психологически удовлетворить человека, является самоубийство. По крайней мере, именно таким страшным способом он в последний раз пытается доказать себе и всему миру, что все еще управляет своей судьбой.