Царство и священство

Когда внезапно планы рушатся в мгновение ока без всяких, казалось бы, на то видимых причин, и впереди ожидает неизвестность, обильно насыщенная нашими же предположениями о грядущем самого мрачного толка, кто не испытал всепоглощающего ощущения паники и страха?! Кто сохранил самообладание в минуту, когда шок от рухнувших надежд приводил к параличу воли, сковавшему наши действия и сознание?! Кто не впадал в отчаяние от одиночества – неизбежного спутника любой неудачи?! Между тем эти ощущения являются закономерным следствием того духовного состояния, в которым мы обычно пребываем.

Разумеется, и в прежние времена человек не страдал от дефицита гордыни, но сегодня мы уже почти «сделали себе имя» (Быт. 11: 4), как некогда мечтали строители Вавилонской башни. Будем откровенны, никогда ранее самоуверенность не была так прочно укоренена в человеке, как в наши дни тотальной и повсеместной дехристианизации общества. Если что и усвоил крепко-накрепко «человек современный», так это то, что он является высшим творением мироздания.

Сконцентрировавшись на себе (и в себе) самом, человек привык обходиться без Бога, ведь это пагубное убеждение о собственной исключительности родилось не на пустом месте и не вчера, хотя приняло современные филигранно-отточенные черты далеко не сразу. Родоначальники светской «антропоцентрической» философии долго искали доказательств господства человека над внешним миром, в том числе, как ни покажется странным, и в Библии.

Действительно, в Священном Писании содержатся многочисленные факты, подтверждающие, что человек создан господином мира, чтобы совместно с Христом, как наследник Его славы и сотворец, соединить земное и небесное (Еф. 1: 10). Даже Ангелы не обладают этим свойством, и, несмотря на несопоставимость их и человеческих способностей, не они будут судить людей, а люди – Ангелов (1 Кор. 6: 3); пусть даже только падших духов, которых Господь «соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня» (Иуд. 6). Более того, святые будут судить мир (1 Кор. 6: 2). Иными словами, при известных обстоятельствах человек становится мерилом вещей, событий и поступков. И категоризм его оценки таков, что она носит окончательный характер – ведь речь идет о Страшном Суде Христовом, где святым также уготовано место судей[1170].

Но лишь на первых порах светская наука считала себя связанной строками Священного Писания. Впоследствии она, брезгливо отрешаясь от своего «религиозного» детства, открывала истину в собственных умозаключениях, которым доверяла больше, чем Богу. В новой редакции «научного» описания всемирного бытия человек по-прежнему мыслился «всем и вся», но уже без Бога. И его господство над миром искали уже не в Промысле Создателя, а в собственных волеизъявлениях человека и в «естественном законе» природы.

Так, к примеру, уже английский философ Джон Локк (1632–1704) обосновывал теорию собственности ссылками на труд человека, результатом которого стало его господство над вещью. И вообще, Локк был убежден, что «земля и все низшие существа принадлежат сообща всем людям»[1171].

А родоначальник немецкой классической философии Г. Гегель (1770–1831) доказывал, что именно наложение воли человека на вещь придает смысл самому ее бытию. «Лицо, – писал он, – имеет право помещать свою волю в каждую вещь, которая благодаря этому становится моей, получает мою волю как свою субстанциональную цель, поскольку она в себе самой ее не имеет; это абсолютное право человека на присвоение всех вещей»[1172].

И хотя, разумеется, между Локком и Гегелем, а также многими другими мыслителями, в очередной раз предлагавшими человечеству волшебную формулу преобразования ртути в золото, «дистанция огромного размера», одна аксиома для них являлась неизменной и абсолютной. А именно вера в то, что окружающий мир, божий мир, является или должен стать собственностью человека. Это только религиозное сознание не мыслит человека без Бога, для светской же философии человек самодостаточен без каких-либо оговорок и причин. И забывается древний риторический вопрос, обращенный Создателем к нам: «Где был ты, когда Я полагал основания земли?» (Иов. 38: 4).

Однако, соглашаясь на «научное» обоснование своих дарований, человек не заметил, как легкомысленно поменял «право первородства на чечевичную похлебку». Ему и в голову не может прийти, кем на самом деле он создан и каково его истинное предназначение. Признавая себя высшим творением природы (или эволюционного процесса, но только не Бога), мы упорно не желаем знать, какое предназначение в действительности нам уготовано Творцом.