Царство и священство

Однако, уже после убийства, на вопрос Господа: «Где брат твой?» (Быт. 4: 9), он ниспал еще ниже и нарочито дерзко отказался исполнять свой нравственный долг старшего среди братьев и сестер – охранять младших родичей. А потому дерзко ответил Богу: «Разве я сторож брату моему?», т. е. «я не обязан охранять его и оберегать»[1124].

Немощность человеческой падшей природы прекрасно иллюстрирует тот факт, что, отказавшись от Бога и поверив в себя, Каин тут же нашел другого «бога» – дьявола, которому и совершил ритуальное жертвоприношение, убив своего брата. А затем открыто вышел из-под подчинения Творцу, отправившись на Восток (Быт. 4: 16), как в военный поход на Бога, каждым своим шагом демонстрируя намерение отвернуться от Господа и нежелание ждать от Него милости и прощения[1125].

Так человек создавал свою судьбу, погрязая в мнимой «независимости» от Бога и убеждении о собственном всевластии, которое лишь укреплялось с течением веков. «Со времени преступления нашего прародителя мы, несмотря на расслабление своих духовно-нравственных сил, обыкновенно думаем о себе очень высоко. Мы в непонятном самопрельщении не перестаем верить, что мы нечто, и нечто немаловажное»[1126].

По одному справедливому замечанию, даже после грехопадения человек не отказался от высшей цели – обо́жения, от совершенного богоподобия. Он «лишь» решил идти к ней своим лукавым путем вместо прямой дороги к Богу, предпочел свою низменную гордыню смиренной высоте добровольного и доверчивого послушания заповедям Господа[1127].

Но чем дальше человек уходил от Бога, тем более и более окружающий мир отвергал его самого, не пожелав признавать в нем своего владыку[1128]. Человек оказался беззащитным – перед стихиями и буйством природы, дикими зверями, бесовскими силами и самим собой. «Когда человек отделился от Бога, тотчас все его способности разобщились: его рассудок потерял власть над волей, воля – над действиями; плоть вышла из повиновения духу, а дух стал рабом плоти»[1129]. Отделившись от Бога своим грехом, человек сам уподобился скоту, утратив львиную долю своей божественной природы, и подчиненная тварь восстала против него. Даже животные были созданы Творцом бессмертными, и, обратив свой взор на виновника их погибели, отказались слушать его. Лишь Божье повеление заставило их следовать ранее утвержденному Богом закону мироздания[1130].

Алгоритм этой ужасной деградации выглядел следующим образом: «Человеческий разум отъединился от разума Божественного, что означало отъединение от истины, а отъединившись от истины, он перестал познавать ее. Человеческая воля отъединилась от воли Божественной, что означало отъединение от добра, отъединившись же от добра, она перестала желать его, а перестав желать, перестала и совершать его»[1131].

От гордости усилилось воображение, и человек решил создать свой мир – ведь «бог» не может жить без сотворенного им самим бытия[1132]. Принять реальный мир, сотворенный Господом, он не захотел, полагая, будто бы в этом случае призна́ет свою «зависимость» от Создателя. В опьянении от своей гордыни человек упустил из виду главное – что тяготящее его чувство «зависимости» исчезает при вере в то, что Бог любит нас и желает нам добра. Именно вера привлекает к нашей душе благодать Божью, и тогда ощущение «зависимости», рожденное нашим нравственным несовершенством, уходит, уступая место благодарной любви[1133].

Однако еще горшее открытие ждало человека впереди: если он отказывается идти вслед Творцу, тогда исчезает сам смысл его существования. И человек не может не осознавать, не чувствовать духовную пустоту своей богооставленности[1134]. В результате перед ним встает дилемма: либо принести покаяние (пусть и запоздалое) Богу, либо отрицать существование Бога, чтобы его «я» не страдало. Понятно, что «божество» не нуждается ни в Высшей Силе, ни в Его любви. И потому нередко человек склонен выбирать второй путь: «Неразумная наша воля или вовсе отрицает бытие Божие, или, допуская оное, считает Бога бессильным или не всемогущим и даже несправедливым»[1135].

Отказ от Бога неизбежно влечет за собой попытку доказать самим себе, что человек – существо, «божественное» не по милости и замыслу Творца, а уже изначально таковое по своей природе[1136]. Для этого человек готов признать себя даже потомком обезьяны, «эволюционировавшей» по неким неведомым законам бытия, но лишь не чувствовать себя «связанным» Богом, зависимым от Него. Человек мнит себя высшим существом Космоса, властителем мира, воспринимая долготерпение Спасителя за Его бессилие или как доказательство отсутствия Бога.

Мы желаем видеть себя единственной разумной силой во Вселенной. В крайнем случае допустить, что «где-то» на других планетах также могут существовать подобные нам существа, такие же случайные плоды столкновений космических сил. Но только не хотим признать существование Творца, Который выше нас.