Царствование Филиппа Красивого

Легче описать этот процесс компромисса и приспособления в общих чертах, чем объяснить, почему он сработал так успешно в конкретных случаях. Основные направления королевской пропаганды достаточно ясны; они проявляются в ордонансах, административных постановлениях, судебных решениях, дипломатической переписке, политических трактатах и проповедях. Король Франции является уникальным среди европейских монархов. Помазанный елеем, принесенным с небес, исцеляющий больных, наследник Карла Великого и Людовика Святого, он обладает священной харизмой. Он получил свое королевство непосредственно от Бога и не признает никаких земных господ; он император в своем королевстве[1270]. Все подданные в пределах этого королевства (а его границы определялись все точнее и точнее) обязаны повиноваться и служить королю. Повиновение означает, прежде всего, признание короля в качестве окончательного и верховного судьи. Служение означает военную службу или ее денежный эквивалент (и даже, в некоторых особых случаях, все частное имущество, если это необходимо для общего благосостояния)[1271]. Защита королевства является высшей обязанностью всех подданных, и это особенно верно в случае Франции, поскольку Франция отличается своей набожностью и поддержкой Церкви. Быть готовым умереть за свое отечество — это религиозный долг[1272]. Однако у населения не было возможности официально изложить свои взгляды, хотя, присутствие на ассамблеях народных представителей заставляло королевских чиновников делать свои заявления убедительными. Однако с юридической точки зрения представители созывались только для того, чтобы выслушать решения короля и его советников. Обоснование решений приводилось, но представители были обязаны эти решения выполнять, независимо от того, нравились они им или нет. Затем они должны были сообщить о решениях и их причинах своим общинам. Короче говоря, ассамблеи были способом добиться публичности и моральной поддержки королевской политики.

Это была официальная доктрина, и если бы можно было быть уверенным, что она также была фактическим политическим кредо подданных Филиппа, то этого было бы достаточно, чтобы оправдать большинство действий Филиппа. Настоящая проблема заключается в том, чтобы определить, насколько эта доктрина была принята или даже понята жителями Франции. Данные о политических взглядах и убеждениях очень скудны даже для высших сословий, а для более бедной (и многочисленной) части населения они практически отсутствуют. Придворные проповеди, самооправдания Ногаре, политические памфлеты Пьера Дюбуа и его анонимных современников, для понимания народных настроений практически бесполезны. Эти авторы либо проповедовали своим сторонникам, либо пытались подать официальную доктрину высшим сословиям Франции или профранцузской партии в папской курии. Работы независимых авторов, таких как юрист Пьер Жаме из Монпелье[1273] или философ Генрих Гентский[1274] (оба они поддерживали право короля взимать налоги), вероятно, ближе к выражению действительного мнения населения, но это лишь мнение историков. Хронисты и авторы сатирических стихов, такие как Жоффруа Парижский[1275], стоят на ступень ниже, как в социальном, так и в интеллектуальном плане, но они, как правило, отражают мнение духовенства и жителей парижского округа. Лучшим свидетельством политических взглядов, которые встают над сословными и региональными различиями, является реакция отдельных лиц и групп населения на королевские инициативы. Существует множество доказательств неприятия налогов всеми сословиями страны: протесты графа Фуа[1276] или аббата Дюна[1277], акты провинциальных церковных Соборов[1278], попытки городов уклониться или хотя бы уменьшить суммы, подлежащие уплате[1279], и фактическое вооруженное сопротивление в некоторых провинциях[1280]. Имеются также веские доказательства недовольства королевскими чиновниками (особенно сержантами): обвинения, тщательно составленные Гийомом Ле Мэром, епископом Анжера,[1281] ордонансы о реформах 1303 и 1304 годов, которыми пытались успокоить протесты,[1282] жалобы, собранные дознавателями, и ограничения, наложенные на королевских чиновников после исков, поданных в королевские суды[1283]. Архивы судов особенно полезны для определения реакции на попытки короля расширить и конкретизировать свою власть. Некоторые из них, например, затяжная тяжба между королем и епископом Менде по поводу их прав в Жеводане, превратились в настоящие трактаты по политической теории[1284]. Приблизительный подсчет дел, рассмотренных в Парламенте в период царствования, показывает, что более двух пятых из них касались королевских чиновников. В некоторых случаях они просто вмешивались, чтобы помочь разрешить споры между частными лицами или корпорациями, но они также могли быть истцами, утверждающими, что права короля были нарушены, или ответчиками, обвиняемыми в превышении своих полномочий. Оба вида исков многое говорят о настроениях населения.