Царствование Филиппа Красивого

Жалобам на коррупцию было легко поверить, тем более что они имели под собой некоторую основу. Мелкие чиновники были многочисленны, вездесущи и не очень честны. Высшие чиновники имели более высокие моральные стандарты, но они были и более заметны: один коррумпированный сенешаль или судья мог создать плохую репутацию административному персоналу целого округа. Но коррупция обычно вредила только бедным и политически бессильным слоям населения. Самые опасные жалобы поступали от прелатов, баронов и горожан, которых коррупция беспокоила не сильно. Они жаловались на то, что королевские чиновники упорно игнорируют их привилегии, обычаи и права юрисдикции. Такие жалобы могли привести к войне, как в случае с Аквитанией и Фландрией, к восстанию, как в случае с Беро де Меркером (обычно верным сторонником короля),[1361] и к городским бунтам, как в случае с Амьеном[1362]. Одной из самых сложных политических задач Филиппа было урегулирование таких споров с привилегированными сословиями без проведения бесконечных полицейских операций, с одной стороны, и без ущерба для королевского достоинства, с другой. Он был готов применить силу, когда это было необходимо, но к счастью, в народе было достаточно уважения к королю и достаточно страха перед его властью, так что сила требовалась нечасто. Достаточно было нескольких демонстраций. Аквитанская война показала, что Филипп, чтобы сохранить свои права, готов воевать со своим самым могущественным вассалом; кампания против Беро де Меркера в 1309 году показала, что даже барон, который был (и впоследствии еще будет) влиятельным советником, не избежит наказания, если он оскорбит королевское достоинство. Однако, обычно, конфликты из-за юрисдикции между королем и его прелатами и баронами приводили не к военным, а к юридическим столкновениям, которые, в свою очередь, часто заканчивались компромиссами. Многие епископы и аббаты Юга разрешали споры, заключая с королем пареаж (например, аббаты Сарла и Сен-Папуля, приор Сен-Орьена из Оша, епископы Каора, Ле-Пюи, Менде и Вивье). Некоторые из мелких баронов сделали то же самое, но крупные пытались измотать правительство протестами, апелляциями и другими тактическими отсрочками. Король Англии и граф Фуа в этой юридической игре были хороши, но рекорд, безусловно, установил король Майорки, сеньор Монпелье (или, скорее, его агенты в городе). Каждая попытка применить королевские ордонансы в Монпелье встречала сопротивление; каждое постановление отменяющее местные привилегии оспаривалось; как только один аргумент для освобождения от налогов отклонялся, сразу же выдвигался другой. Это была захватывающая юридическая игра, которая с обеих сторон велась без особого ожесточения. В итоге король Франции теоретически сохранил свои права, но на практике предоставил Монпелье большую свободу действий в выполнении его требований.

Города, не имевшие в качестве своего непосредственного сеньора великого барона, были гораздо более уязвимы, независимо от того, находились ли они в королевском домене, или в пареаже, или в подчинении прелата. Филипп не испытывал особого страха или уважения к французским городам (фламандские города, как он узнал на практике, были совсем другими). Столица королевства, Париж, была образцом того, каким должен быть город управляемый непосредственно королевскими чиновниками, всегда готовый платить налоги и редко участвующий в большом городском "развлечении" — бунте. Филипп очень сердился, когда другие города не следовали этому примеру и налагал на них большие штрафы, когда считал их виновными в неповиновении или проявлении неуважение к королевской власти. Руан был вынужден заплатить 30.000 т.л., чтобы восстановить свои права на самоуправление, которых он был лишен за бунт против королевских сборщиков налогов в 1292 году. Каркассон, который в 1304 году довел свои протесты против инквизиции почти до измены, должен был заплатить 60.000 т.л. и заплатил по крайней мере не менее 20.000[1363]. Приведем лишь несколько других примеров: Бове был оштрафован на 10.000 т.л., Амьен в 1306 году на 20.000, Каор на 3.000, Кастельнодари на 4.000, Монбризон в 1309 году на 5.000, Лаон в 1311 году на 10.000[1364]. Можно понять, почему Филипп не имел хорошей репутации у хронистов, большинство из которых проживали в городах. Можно также увидеть, насколько мало Филиппа волновало мнение городских жителей и насколько менее охотно он шел на компромисс с буржуазией, чем с прелатами и баронами. Даже когда он соглашался отменить штраф в обмен на единовременную выплату, которая технически была бесплатным подарком (как это было в случае с Руаном и Каркассоном), он не отказывался от своего права налагать подобные наказания в будущем, хотя, возможно, это и умиляло гордость городских старшин.