Царствование Филиппа Красивого

К сожалению, между дознавателями Людовика Святого и Филиппа Красивого существовала значительная разница. Как мы уже видели, более половины из них сами были государственными служащими (часто высокопоставленными), и ни один из них не был столь независим и беспристрастен, как люди Людовика. Что еще хуже, их часто использовали в основном для восстановления королевских прав, а не для наказания чиновников. Вопиющий пример такой практики можно увидеть в деятельности Жана д'Оссуа и Николя де Лузарша в Лангедок в 1305 году, которым поручили собирать субсидии и плату за амортизацию, а также наказывать королевских чиновников[1369]. Этих людей, по сути, обязали помогать местным чиновникам выжимать из народа как можно больше, а не защищать его от этих чиновников. Даже в тех случаях, когда дознаватели были "добрыми и любезными людьми", мелких чиновников поддерживали их начальники, а начальников, в свою очередь, королевский Совет, который затем отзывал дознавателей. Тогда местные чиновники, когда все успокаивалось, совершали еще больше притеснений, чем прежде. По крайней мере, так считал один из критиков этой системы[1370], а сам король, похоже, согласился с тем, что такое зло существует. 6 марта 1303 года он написал дознавателям в Каркассон, что сенешаль и другие королевские чиновники пытаются помешать жителям сенешальства выдвигать против них обвинения. Они утверждали, что скоро будут восстановлены в должности, что предыдущие дознания не привели ни к каким наказаниям, и что обвинители будут наказаны, как только дознаватели уедут. Некоторые чиновники искали поддержки у членов королевского Двора. Филипп приказал дознавателям исполнить свой долг, и, возможно, они так и сделали. По крайней мере, сенешаль Ги де Шеврие был заменен, но получил не менее важный пост сенешаля Пуату и оставался на королевской службе до самой смерти[1371].

Тем не менее, вера в дознавателей сохранялась, и одна из жалоб на Филиппа в 1314 году заключалась в том, что он недостаточно часто их посылал. Жалоба была обоснованной. За первые двенадцать лет царствования было отправлено всего девять миссий дознавателей, а многие части страны вообще не были посещены (например, Вермандуа, Бурж, Макон, Бокер). Затем наступил период наибольшего напряжения, конфликты с Бонифацием VIII, поражение при Куртре и число миссий заметно возросло — по крайней мере, семнадцать в 1300–1304 годах. Юг, который был самой неспокойной частью страны, посещался дознавателями в течение каждого из этих годов, и часто там работали две-три группы. Северу и центру уделялось не так много внимания, но каждый район имел хотя бы один шанс высказать свои претензии. Затем наступил период ослабления напряженности, и использование дознавателей резко сократилось, так в период 1305–1314 годов было отправлено всего четырнадцать миссий (включая одну в Гасконь и одну в Наварру). Хуже всего то, что именно в этот период некоторые дознаватели были призваны сосредоточиться на восстановлении королевских прав и доходов. Неудивительно, что Людовик X, за время своего короткого царствования (с ноября 1314 по июнь 1316 года), счел целесообразным разослать двадцать одну миссию дознавателей. Тот факт, что его подданные хотели видеть дознавателей в своих округах, показывает, что этот институт не стал полностью извращенным или бесполезным[1372]. Некоторые чиновники, особенно мелкие, были дознавателями наказаны, и часть незаконно конфискованного имущества была возвращена. Вероятно, более важными были психологические последствия, поскольку, жалобы можно было высказать людям, которые, предположительно, были на виду у короля. Деспотичные чиновники были вынуждены обороняться; их могли не наказать, но они могли быть унижены тем, что их проступки обсуждались публично. Вероятно, дознаватели мало что могли сделать для долгосрочного улучшения местного управления, но они действовали как предохранительный клапан для сброса излишнего давления.