ЦДЛ

– …Точно. «Тогда пройдемте, гражданин, в отделение!» – за словом он в сумку не лезет. Зачем в отделение? – говорю, – сейчас позвоню и деньги приедут. Можно сказать, два штрафа тебе заплачу – один за нарушение, другой за ожидание. Так и быть – разрешает и к телефону-автомату ведет и даже двушку любезно подсовывает, тоже мне, гуманист недоделанный. Звоню: «Корпункт ЮПИ-АИ? Это говорит я, что на Красной площади арестован – у Мавзолея – шел к вождю возмутиться. Да, да, я весь вдоль и поперек схвачен, и, заметьте, не аксельбанты на мне, а ремни – весь связанный с вами свободными скороговорю. Это у меня еще от сталинизма осталось, он тоже очень быстро и очень неграмотно говорил. Но я в данном случае от волнения, а он, сукин сын, от сапожника – от полной неспособности по-человечески говорить. Да, да, его Россия не понимала. Это он хорошо ее понимал. Так вот и передайте, чтобы весь мир взбудоражить. Спешите, пока не погиб…» И так далее, в том же духе. Для пущей правдивости, разумеется, несколькими фамилиями известными сыпанул. И вот видишь, не только разрешили, а попросили уехать, так я им надоел. Не они мне, а я им, бандитам, условия ставил. Нет, что ни говори, а находчивый я человек…

За окном догорали костры. Это наши воинственные феминистки сжигали свои бюстгальтеры. Наверное, за ненадобностью. В отличие от амазонок, когда-то для удобства стрельбы из лука отрезавших себе грудь, и, как утверждают историки, – очень даже неплохую и пышную, современные воительницы избавляются только от ненужных покрышек, что и говорить – мельчают бой-бабы. Да и какие это костры?! – так, костерики, сверху и не заметишь, к тому же их тут же затоптали мгновенно набежавшие полисмены, но их грязно-дымные тени, пусть недолго, но все же успели прилечь на и без того прогорающие картины наших художников – ну хоть бы кто их решился купить, как, впрочем, и книги авторов наших, лежащие кучками при входе абсолютно свободно, – ну хоть бы кто их решился украсть! Может, стоит их тоже поджечь – вдруг набегут, спасая?

Одиссей Моисеевич

Это дерево с жиру бесится – капает маслинами.

Это дерево убежать не может, потому и горит.

Били там-тамы, и красавиц было не счесть. «Привяжите меня к мачте!» – попросил Одиссей Моисеевич. У него была неимоверно легкая на подъем фантазия.

Ну и тип, подумал я, глядя на этого не в меру восторженного почитателя женской красоты, который и в будний-то день жаждал чего-то необычного, а сейчас, будучи именинником, весь убегал в этот, мягко говоря, градусник своего самочувствия.

– Он не может не только владеть собой, но даже частью себя, – замечает Незнанский и на всякий случай оглядывается по сторонам. Но вокруг все были поглощены происходящим на сцене. Там нумеровали претенденток на звание «Мисс самая прекрасная Елена», а покороче – «Мисс Вселенная».

– И что ты волнуешься, – тоже шепчу ему, – каждый восторгается как может.

Именины свои Одиссей Моисеевич справлял всегда экспромтом. И в этом была безусловная логика – а вдруг бы не дали имя, тем более такое. И наверное, дней рождений своих он также не отмечал специально. И конечно, не праздновал пышно, ведь родился-то случайно. Да и мог бы вообще не родиться, а родившись, не дожить до очередного юбилейного дня. Тем более там, где прожить один день уже подвиг и других испытаний не надо, мысленно Бога благодаришь – спасибо!

– Так сколько исполнилось?