ЦДЛ

– A-а, реал-э стейт[14], – разочарованно говорю, – я-то думал, тебя действительно грабанули в приличном месте, испугался, что и там стали так грубо работать. Это, правда, не значит, что ты не должен и там быть всегда начеку, ибо деньги не пахнут. А жаль. Если бы они хоть как-нибудь пахли, попадая в руки того или иного их добывателя, мгновенно перенимая его запах, – все было бы гораздо проще, спокойней и безопасней, а главное – понятней. Ладно – монеты, а бумажки должны быть лакмусовые. Скажем, пахнут наши зелененькие потом из всех своих пор, и ты уже знаешь – работяга. А если еще и соль выступает – значит, стахановец, истинно герой капиталистического труда. И наоборот, чуть пахнут – филонщик, считающий, что работа не самое главное в жизни. Типографской краской – наборщик, журналист или даже писатель. Краской – маляр или даже сам художник (чья цифра будет, конечно, меньше малярской). Чьим-то кровообращением – тоже понятно – хирург или бандит. Дерьмом – ростовщик или ассенизатор (этот обязательно с примесью одеколона). Без одеколона, но с дезодорантом – политик. Дешевыми духами – тоже проститутка. То есть я хочу сказать, что деньги могли бы стать как бы подтверждением профессии, своеобразной визитной карточкой, а также путеводителем по таким дебрям, как труд-капитал-потребитель – сразу видно, каков труд, откуда капитал и что за гусь – потребитель. Даже степень их износа должна говорить о доброте или жадности того или иного их обладателя. Например, накопления должны пахнуть плесенью и паутиной, разумеется, банки будут всячески искоренять свой паучий запах. Но даже в самом солидном, и респектабельном, и впечатляющем своим убранством банке – именно и должны пахнуть деньги, как бы их ни отмывали. Правда, нам попытаются заложить нос и, вполне вероятно, устроят какую-нибудь эпидемию бубонного насморка, но, я думаю, деньги будут так вонять, что мы и без носа услышим. Даже самые толстостенные сейфы едва ли скроют убийственный и тошнотворный их запах, а миллионеры, так те вообще будут на стену лезть, проклиная свое обоняние, и просить, чтоб им заложили нос бетоном, а то слишком хорошо устроились: видите ли, деньги не пахнут. Нет уж, получите в оскалы, господа, еще как пахнут, даже малая толика их в кармане и то смердит, а уж если их много – да тут и в рот застрелиться можно, я, конечно, имею в виду очень чувствительного человека, к тому же порядочного. Сколько, кого, когда и чего погублено из-за денег – тоже должно на них хоть как-то отображаться (Интерпол, конечно, знает, но делает вид, что только догадывается), особенно продажа секретов государственной важности и вообще продажа родины. Здесь родина настолько привыкла к продаже, что даже уже не наказывает своих продавцов, а если и наказывает, то не строго, можно сказать, по головке гладит. Это на нашей бывшей несчастного Пеньковского, кстати самого продуктивного шпиона нашего века, головой в топку засунули, хотя и был приговорен к расстрелу. А то смотри какая идиллия – портреты румяных президентов, великих художников или просто красота родных пейзажей, не купюры, а просто Лувр с Эрмитажем, такие они на вид красивые! Нет, очень и очень жаль, что деньги официально не пахнут, хотя и шибают в нос. Лично я всегда очень быстро от них избавлялся, да они у меня и не слишком водились. Просто мы стесняемся еще одевать противогазы, но с удовольствием надеваем респираторы, даже когда нет никакого гриппа, когда идем их изредка получать. Иногда посмотришь на ассигнацию в руках на вид вполне достойного гражданина, а его как сдуло – весь как есть в нее ушел, никак не желая с ней расстаться. Так и пойдет по рукам, пока вконец не разменяют ее, проклятую. Так должна же она им хотя бы пахнуть?! Но брысь, мечты! – деньги обязательно со временем станут виртуальными. В самый последний момент, как всегда, спасутся, сволочи. Я надеюсь, этот инцидент не поколебал твоего высокого мнения о Соединенных Штатах? Я полагаю, это не повредило твоему поклонению им?

Сквозь сопение Гуди я так и не понял – повредило или не повредило, но ясно было как день – денег своих он так и не вернул. Деньги здесь – жизнь, а жизнью здесь никто не сорит, разве что чужой.

– Жизнь – борьба не классическая, – говорю я Гуде, но вряд ли его успокаиваю. – Ты на родине денег, в данном случае бумажных. Это раньше люди гибли за металл, а теперь…

– За какие-то вонючие бумажки, – грустно соглашается Гудя. Он уже знает, что американцы придумали доллар, а уж за доллар все остальные придумали все остальное.

– Ничего, скоро они будут виртуальными, – успокоил я Гудю, – обязательно будут эти горы дерьма воздушными… – И едва я произнес это, как тут же появились Содом Израилевич Гомморский с женой Цилей Харибдовной Татарской и громко сообщили, что деньги уже электронными стали. И тем, у кого они есть, надо спешно обзаводиться кредитными карточками – «Виза», или «Мастеркарт», или, как минимум, «Ситибанк», или «Чейз Манхэттен банк» (да их сейчас все, кому не лень, начнут выпускать).

– А как же кеш? – заволновались наши будущие миллионеры.