Цель и средства. Лучшая фантастика – 2021

Жарков остановился, чтобы перевести дух. Он потянулся к фляжке, которая обыкновенно была приторочена к поясу, но вспомнил, что отдал ее графу.

– Питьевой воды у нас тоже нет, – сказал он в пространство.

– У меня есть, – откликнулась Плагупта, которой все же удалось повернуться на бок. – Но если вы, Жарков, намерены хотя бы каплю подарить абхугу, лучше я вылью ее на землю.

– От квэррага я краюхи хлеба в голодный год не приму, – парировал граф.

– До чего же с вами весело, – горестно хмыкнул Жарков.

Он глотнул из протянутой фляжки и вернул ее женщине.

– Если у кого-нибудь имеются мысли насчет выживания в ближайшие сутки или двое, сейчас самое время ими поделиться, – сказал он задумчиво.

– Выживать в обществе тухлого абхуга?! – возмутилась Плагупта. – Разве что в надежде увидеть, как он сдохнет первым.

– Вы точно не имеете никакого завалящего оружия? – спросил граф. – Мне проще застрелиться, чем слышать квэррагский голос и обонять квэррагский смрад.

– Ну, нормально, – сказал Жарков с раздражением. – Что ж, будем выживать по моим правилам.

Не особо церемонясь, он сгреб графа за плечи и, невзирая на вялые протесты, перетащил вдоль вывороченного с корнем дерева подальше от агрессивной дамы. Немного поразмыслив, он с некоторой даже деликатностью переместил паучиху на десяток шагов в направлении реки.

– Что вы задумали, плебей? – полюбопытствовал Карранг, которого эти манипуляции начали забавлять.

– Выкроить себе с полчаса свободного времени, – сквозь зубы ответил Жарков. – Надеюсь, за этот срок вы не успеете сползтись и перегрызть одна другому глотки или что там у вас принято перегрызать у недруга.

– Неплохая, между прочим, идея, – заметила Плагупта. – Вы ступайте, инспектор, ступайте, куда вы там нацелились…

– Мать вашу, – сказал Жарков обреченно.

И отволок злобно хихикавшую стерву еще на пару десятков шагов.

Поминутно оглядываясь, он быстрым шагом, на ровной местности переходя на бег, устремился к догоравшим в глубине чащи руинам поста.

Ракета взорвалась в техническом отсеке. Точнее, ракет было не меньше двух, но они обычно и отстреливаются парами либо кассетами. Первые пробивают защиту, те, что останутся, довершают начатое. Ракета была мелкая, для поражения живой силы, иначе никаких руин и в помине бы не было, а осталась бы воронка в оторочке мелкого керамического крошева. Откуда она прилетела, установить без специальной аппаратуры для просчета разлета осколков было невозможно. И сама ракета была, по наивной хитрости конфликтующих сторон, лишена маркировки. Зато теперь наблюдательный пост, самодвижущийся комплекс мониторинга и прочая, и прочая лишился защиты, управления и всего на свете.

Жарков задумчиво попинал оплавленный кусок корпуса, подвернувшийся под ноги при входе в отсек мониторинга. В то, что от него осталось. По отсеку прогулялась фотонная пушка, и уж она-то определенно не предъявила никаких указаний на свою принадлежность. Хотя… опять же при наличии специальной аппаратуры… можно было исследовать какие-нибудь спектры, отпечатки, прочую чертовню и установить виновного в нарушении засвидетельствованных всеми сторонами соглашений о нейтралитете и безопасном функционировании ГСР. Ясно было, что никто этим заниматься не станет. Две боевые машины, ведомые осатаневшими от ненависти остолопами, лупили навскидку по всему, что даже отдаленно смахивало на вражескую технику. Хотя наблюдательный пост ГСР визуально напоминал собой что угодно, только не бродячие, ползучие, с грехом пополам летающие груды металла местного изготовления.

Повздыхав, Жарков поплелся в гигиенический отсек. Разумеется, в то, что от него осталось.

Здесь его, помнится, и застигла атака. Он умылся, смахнул суточную щетину, постоял под душем и уже почти оделся, когда начался весь ад. Даже кепку не забыл. Случись пятью минутами раньше, он выскочил бы наружу в костюме Адама. А отмотать назад еще минут десять-двадцать – тут бы и остался.

Наблюдатели гибнут редко. При всем безумии бесконечной войны, охватившей эту горемычную планету, наблюдателей принято было не задевать, по возможности обходить стороной и при случае выказывать знаки уважения.

Конечно же, возникал резонный вопрос, на кой дьявол им вообще позволили встать разделительными постами между воюющими сторонами, ежели никто не намеревался делать реальные шаги к примирению. На сей счет имели хождение разные теории.