Цель неизвестна

– Государыня предпочитает охоту, – сказал Рихтер. – Очень недурно стреляет.

Похоже, я вслух выдал про удочку от удивления. Нужно лучше следить за языком. Все же обстановка выбила из нормального состояния. А насчет Анны дело натурально странное. Насколько я понимаю после осторожных вопросов, жизнь царевен в прежние времена была тиха и спокойна. Замуж их не выдавали, потому что князья и бояре их есть холопы и в челобитье своем пишутся холопьями. И вечный позор, ежели за раба выдать кровь царскую. А за бугор и вовсе ужасно. Равных по положению православных монархов нет, не станут же они веру истинную менять на противную душе католическую или еще какую?

Так и жили потихоньку, никого особо не обременяя, с течением лет перебираясь в Вознесенский монастырь. И под его полом находили они и свое последнее пристанище. Между прочим, у Алексея Михайловича Романова, умершего в 1676 году, от первой жены помимо сыновей Федора и Ивана имелось и шесть дочерей, а от Натальи Нарышкиной помимо Петра еще две девочки. Мерли они все как мухи, но то уже другой разговор. Главное, тихо и спокойно проживали, забавляясь прогулками по загородному дворцу и сплетнями. Никаких особых интересов и устремлений. Так их воспитывали.

И тут грянула буря в виде вечно куда-то спешащего сводного брата. Как говорится, принялся рубить окно на Запад. Почему не дверь, я и в детстве не понимал. Видно, чтобы не удрали подданные. Смотреть можно, фасоны платья копировать тоже. А идейки вредные – ни-ни. Про парламент и демократию он все просек в годы Великого посольства и делиться властью отказался. И то, самодержцем быть приятнее и удобнее. Захотел – казнил. Не с той ноги встал – помиловал. Или наоборот.

Петр принялся устраивать браки царевен. Для Анны нашел страшно захолустного курляндского герцога, с целью наладить связи и подчинить окончательно России. Сильно сомневаюсь в ее желании так резко изменить удобную жизнь. Забавно, но и матушка ее придерживалось той же идеи. Вместо старшей подсунула вторую, совсем не по правилам. Наверное, меньше любила.

А там уж как обычно водится: отказ прекратился – и страсть моментально появилась, едва Петр пообещал высечь с особой жестокостью. Все бы хорошо, но стоило герцогу после свадьбы отправиться с молодой женой домой, как вдруг дал дуба. Народная молва упорно заявляет – взялся пить с русскими наравне и не выдержал. Одно слово Фридрих-Вильгельм. Разве с таким именем можно с нашими умельцами соревноваться по части алкоголя?

Петр долго молчал, принимая единственно верное решение. Вместо монастыря для неудачливой вдовы в следующем году сделал выбор. Ей не нашли нового жениха, не постригли в монахини, а попросту приказали следовать в Курляндию той же дорогой, на которой ее застало несчастье 9 января 1711 года. В чужой стране, одинокая, окруженная недоброжелателями, не знавшая ни языка, ни культуры, она не могла быть счастлива. Только кого это волновало? Государственная необходимость! В этом смысле в России ничего не изменилось. И крепостное право, и создание колхозов, и развал СССР – всё называют государственной необходимостью.

Герцогством после смерти Фридриха-Вильгельма формально владел его дядя Фердинанд, проживая безвыездно в Гданьске. Оттуда он временами пытался управлять делами подданных. Особенно когда в деньгах нуждался. А это было непросто, ибо фактическая власть в герцогстве принадлежала дворянскому собранию. Поддерживаемые Речью Посполитой, вольнолюбивые немецкие дворяне уже давно сделали своего герцога формальной фигурой, оставив ему лишь управление собственным доменом да сборы некоторых налогов.

В один прекрасный день тамошние дворяне решили и вовсе обойтись своей компанией вместо правителя. Он возмутился. Поляки встали за тамошних баронов, Россия, естественно, воспротивилась. Тяжба до сих пор не закончилось, а пока она тянется, сидела в Курляндии несчастная Анна на птичьих правах и без приличного содержания. Неудивительно, что тридцатисемилетняя женщина, получив предложение стать императрицей Российской, была согласна на что угодно, включая конституцию, лишь бы смыться из опостылевшей за многие годы хуже горькой редьки Прибалтики. Я бы на ее месте тоже ни секунды не сомневался.

Едем мимо сада. Скорее всего, деревья фруктовые, издали не разобрать. Когда мелькнула самая натуральная теплица, я всерьез удивился. Глядишь, в образцово-показательном хозяйстве вызревают собственные арбузы с виноградом. Большевики, что ли, всю эту красоту похерили? Сад Измайловский посещал, но ничего такого там не присутствовало. Приехали, осознал, глядя на огромный терем, будто выскочивший из детской книжки про древних русичей.

Карета остановилась, я вышел, повинуясь жесту, и тут же обнаружился крупный остролицый дядечка пожилого возраста со здоровенным орденом на груди. Очередное домашнее задание. Пора попытаться выучить наиболее значимые награды. Как называются и выглядят. А то наверняка что-то говорят окружающим о статусе и ранге. Один я смотрю и хлопаю ушами.